«Все это похоже на военную кампанию, — сказала она себе. — А Филипп — враг…» Она опять украдкой взглянула на него. Случайный луч солнца осветил его левую щеку, смягчая резкость черт. Может, Филипп и враг, но она, Маргарет, не настолько важна для него, чтобы он мог расценивать ее как своего врага. Она просто орудие, которое ему необходимо, чтобы выполнить свою работу. Орудие, которое он отбросит, как только работа будет завершена.
«Стало быть, надо разработать план, как с ним держаться», — сказала она себе, но в голове у нее по-прежнему была .полная пустота. С ней столько всего случилось за такое короткое время, что она была истощена и умственно, и физически. И ей было холодно. Дрожа, она получше закуталась в свой тонкий плащ. Ей казалось, что она никогда уже не согреется
Маргарет закрыла глаза, пытаясь отгородиться от зрелища людного города, и тут же уснула.
Филипп оторвался от своих заметок и нахмурился, увидев ее обмякшую фигуру. Плащ у нее недостаточно теплый для такой погоды. Он с отвращением смотрел на этот плащ. Не такие должна носить его жена. Как только они прибудут в Париж, он позаботится о ее гардеробе. Ей нужна одежда, более подходящая для той роли, которую она будет играть.
Филипп смотрел на мелькавший пейзаж, обдумывая, что понадобится Маргарет. Конечно, вечерние платья. По приезде им следует как можно скорее включиться в светскую жизнь, , чтобы он мог встречаться с наиболее нерадивыми членами палаты лордов.
Он снова устремил взгляд на ее лицо. Очень уж она бледна. Чересчур бледна. Вероятно, от холода. Раскрыв ящик под своим сиденьем, он достал оттуда толстое шерстяное одеяло и осторожно укутал ее. Никуда не годится, если она заболеет, — так оправдал он свой поступок. Ему нужно, чтобы она была здорова, и он будет делать для этого все, что потребуется.
Он смотрел, как она, не просыпаясь, плотнее закуталась в одеяло и слегка улыбнулась. Очарованный, он изучал очертания ее полной нижней губки. Интересно, какова она на вкус?
Дыхание у него перехватило, потому что она слегка пошевелилась и под одеялом обрисовались холмики ее грудей. Каковы они на ощупь? Он сжал пальцы в кулаки, потому что ладони у него защипало. Такие же мягкие и бархатистые, как кожа на лице? Грудь его от острого желания словно сдавило плотной повязкой, не давая дышать. Что-то он слишком интересуется ею. Но если его рассудок видел опасность в случае, когда к взрывчатой смеси лжи прибавится еще и постель, то тело эти соображения не тревожили.
Однако теперь он уже не был наивным глупцом, готовым поверить любой лжи, слетающей с медовых губок его возлюбленной. Теперь он уже прекрасно понимал, как вероломны женщины, как они лгут. Как умеют напустить эротические чары, чтобы ослепленный любовью мужчина перестал видеть то, что есть на самом деле. Теперь он обладал властью и не хотел ею поступаться. И пока его отношения с красивыми женщинами ограничивались только физиологическими потребностями, ему не грозила опасность потерять голову из-за очередной красавицы.
А значит, не существует причин, почему бы ему не утолить свою жажду в ее объятиях. Но не сейчас. Лучше выждать некоторое время. А то еще она решит, что слишком много для него значит. Возможно, когда малый сезон закончится и законопроект будет принят, он увезет ее в свое имение в Кент и там на досуге займется изучением наслаждений, которые может дать ее близость,
И, почувствовав некоторое облегчение, Филипп вернулся к своим бумагам.
Когда они наконец добрались до Парижа, хлестал дождь и дул сильный ветер. Маргарет посмотрела на Филиппа, погруженного в бумаги, которые он взял с собой и» Вены. Казалось, с их помощью он возводит преграду между ними.
Она чуть не рассмеялась при мысли о том, чтобы попытаться привлечь внимание Чедвика. Как ни коротко было ее знакомство с этим человеком, она могла бы держать пари, что никакие женские уловки на него не подействуют.
— Мы вскоре прибудем в гостиницу, где я снял номер на всю следующую неделю, — сказал Филипп. — Я велел моему парижскому агенту нанять мадам Сен-Дени, чтобы помочь вам с гардеробом.
Он ждал, что она придет в восторг при мысли о новых туалетах. К его удивлению, восторгов не последовало. Она только скорчила гримаску.
— Вы возражаете против новых платьев? — В его голосе слышалось некоторое раздражение.
— Нет, мне бы хотелось иметь новые платья, — ответила Маргарет. — Мне просто кажется, что это скучно — стоять, не двигаясь, в холодной комнате, пока садистка портниха втыкает в тебя булавки.
Филипп нахмурился, не понимая, зачем она лжет. А она лжет наверняка. Все женщины, которых он когда-либо знал, приходили в восторг при мысли о новом платье, не говоря укв о целом гардеробе. Эта же по какой-то причине старается изобразить равнодушие. Но что бы ни было у нее на уме, он не намерен в этом участвовать.
— И все же вам придется иметь дело с портнихой, — сухо сказал он.
— Да, милорд, — пробормотала Маргарет, подавив желание заметить ему, что, если он не желает знать ее мнение, незачем было и спрашивать.
— Здесь возникает еще одно обстоятельство… Он замолчал, и Маргарет подняла глаза, услышав в его голосе какую-то странную нотку. Будь на его месте кто-то другой, она решила бы, что это смущение, но она считала, что Чедвику это чувство незнакомо.
— Легенда, которую я распространяю, состоит в том, что мы были так охвачены… — Лицо его покрылось густым румянцем, и он стал теребить шейный платок.
Маргарет широко раскрыла глаза, не веря себе. Он действительно смущен! Могущественный граф Чедвик испытывает какие-то реальные чувства, как и простые смертные!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103