«Больше, чем страсть»: АСТ; Москва; 2001
ISBN 5-17-010438-3
Оригинал: Judith McWilliams, “Deception”
Перевод: И. Кузнецова
Аннотация
Что могло заставить беспутного повесу Филиппа Морсби, графа Чедвика, вступить в брак — то есть, по его глубочайшему убеждению, обречь себя на пожизненное заключение? Только — шантаж. Тонкий и на первый взгляд невинный шантаж юной Маргарет Эбни, выдавшей себя за дочь могущественного недруга Филиппа. Однако вынужденный союз прекрасной интриганки и легкомысленного аристократа внезапно превращается в безумную, нежную, пылкую страсть. Мужчина и женщина, которые должны бы ненавидеть друг друга всей душой, теперь готовы пожертвовать во имя любви даже жизнью…
Джудит Мак-Уильямс
Больше, чем страсть
Пролог
Лондон
Октябрь 1814 года
Филипп Морсби, восьмой граф Чедвик, войдя в клуб, отдал лакею бобровую шляпу с высокой тульей и кожаные перчатки.
— Доброе утро, милорд. Мистер Рейберн ждет вас в игорной комнате.
Граф коротко кивнул в ответ и направился на поиски друга. Тот сидел у камина и читал «Пост».
Люсьен поднял голову, долго изучал мрачное лицо Филиппа, затем протянул руку к бутылке портвейна, стоящей рядом с ним на столе. Налив вино в стакан, он подал его Филиппу.
Филипп одним глотком осушил стакан и так посмотрел на пустой сосуд, словно хотел разбить его вдребезги.
— Не забывайте, мы в респектабельном «Бруксе», — проговорил Люсьен, отбирая у друга стакан и возвращая его на место. Филипп опустился в кресло и хмуро уставился в пол.
— Палата лордов недостаточно хорошо приняла вашу речь? — отважился предположить Люсьен.
— Она вообще никак не приняла ее! Мне пришлось говорить перед почти пустым залом. Такая важная вещь — положение демобилизованных солдат, а эти дубовые головы… Черт побери, Люсьен, должен же быть какой-то способ заставить их трезво взглянуть на вещи!
— Чтобы палата лордов трезво взглянула на вещи? — Люсьен с состраданием посмотрел на друга. — С таким же успехом вы могли бы уповать на Божественное вмешательство, как на него надеется Филдс. — Он указал взглядом на противоположный конец комнаты, где играли в фараон. Там сидел бледный молодой человек, тупо уставясь на карту, только что открытую сдающим.
Филипп усмехнулся:
— И возможно, мне повезло бы так же, как и ему. К утру он проиграет все, что у него есть.
— Может быть, вам стоит открыть игорное заведение? Раз уж такие, как Филдс, вознамерились, судя по всему, проигрывать отцовское наследство, пусть хотя бы приносят этим пользу Англии.
— Соблазнительный, но слишком уж ненадежный способ получения доходов, — сказал Филипп. — Кроме того, солдаты заслужили пенсию, а не милостыню. Они воевали, а многие из них и погибли за то, чтобы недоумки вроде этого Филдса продолжали свое бесцельное существование.
— Это, конечно, верно, — согласился Люсьен. — Но многие ли из нас получают в этой жизни то, что они заслуживают?
Филипп нахмурился; его карие глаза потемнели и стали почти черными от нахлынувших горьких воспоминаний, вызванных случайным замечанием Люсьена. Он решительно отогнал их, возвращаясь к проблеме, которая мучила его днем и не давала спать по ночам.
— Несколько членов палаты лордов определенно на вашей стороне, — попробовал утешить друга Люсьен.
— Это так, но чтобы провести закон через парламент, мне нужна более широкая поддержка. Пока же все мои аргументы не произвели ни малейшего впечатления на пэров старшего возраста, а они-то и обладают наибольшим влиянием. Их точка зрения такова: солдатам платили за то, что они воевали с Наполеоном, а что будет с ними теперь, когда они его победили, это парламента не касается.
— А поскольку вы всего лишь тридцатипятилетний юнец, — сказал Люсьен, — они и не намерены вас слушать.
— Раньше мне это не приходило в голову, но, возможно, вы и правы. Вероятно, эту проблему стоит рассматривать под другим углом.
— Я никогда не был силен в геометрии, старина. Объясните, что это за угол.
— Если пэры старшего возраста не желают слушать меня только потому, что я кажусь им чересчур молодым, значит, надо найти человека постарше, которого они станут слушать. Но кого они сочли бы достаточно влиятельным? — Филипп устремил невидящий взгляд на картину, изображающую свору гончих, рвущих на части лисицу. — Хендрикс! — внезапно объявил Филипп. — Это один из самых уважаемых людей в Англии. Если бы он отстаивал закон о пенсиях, этот закон получил бы достаточное число голосов и был бы принят.
— Возможно, — согласился Люсьен. — Однако насколько я знаю, единственное, что сейчас интересует Хендрикса, — это поиски дочери.
Филипп нахмурился, вспомнив какие-то слухи, дошедшие и до его ушей.
— А у него действительно есть дочь?
— Скорее, была, — поправил его Люсьен. — Прошло почти двадцать пять лет с тех пор, как его жена забрала ребенка и драгоценности и убежала с любовником в Европу. Но вероятность того, что они уцелели в годы войны, очень мала.
— Женщина всегда найдет способ уцелеть, — возразил Филипп. — Обычно за счет какого-нибудь олуха-мужчины.
— Возможно. Однако Сэлли Джерси говорит, что сыщики, нанятые Хендриксом, после войны объездили всю Европу в поисках его дочери, но не нашли никаких следов.
— Может быть, они расспрашивали не тех, кого нужно? Хотел бы я знать…
Люсьен внимательно посмотрел на сосредоточенное лицо друга; он вдруг вспомнил, что у Филиппа есть странная привычка пропадать на целые недели. Ходили слухи, что во время войны он руководил весьма действенной шпионской сетью, но даже Люсьен, считавший себя самым близким другом Филиппа, не знал, есть ли в этих слухах хоть какая-то доля истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103