как я с давних пор,
Природы обожатель, не отрекся
От моего служенья, но пылал
Все больше – о! – все пламеннее рвеньем
Любви святейшей.
Ты не позабудешь,
Что после многих странствий, многих лет
Разлуки эти чащи и утесы
И весь зеленый край мне стал дороже…
Он сам тому причиной – но и ты!
Она тихо закрыла книгу и положила ее перед собой. Какие красивые романтические стихи! Они никогда не могут наскучить; они всегда вызывали у нее слезы восторга, находя отклик в душе.
Набравшись храбрости, Элинор подняла голову и взглянула на дерево, где молча сидел Фредерик. В течение нескольких минут он просто смотрел на море, и ветер шевелил его волосы. В профиль он казался старше своих двадцати трех лет, и его благородное происхождение становилось очевиднее. Его скулы обрамляли темные бакенбарды, полные губы и нос с трепещущими ноздрями были превосходной формы. Элинор отвернулась, не в силах выдержать уже знакомую волну желания, захлестнувшую ее.
Фредерик наконец заговорил, нарушив напряженное молчание:
– Просто прелестно, Элинор. Возможно, это самое превосходное чтение, какое я когда-либо слышал. И выбранные вами стихи очень соответствуют обстановке. Это Вордсворт?
Элинор откашлялась.
– Да, это он. Вам нравятся его произведения?
– Никогда прежде я не испытывал такого удовольствия. У вас очень красивый голос, и вы читаете стихи с большим чувством. Теперь в моем лице вы обрели преданного поклонника вашего таланта.
Элинор с радостью восприняла этот комплимент.
– Рада слышать это. Хотите, я почитаю еще?
– Конечно. И я буду самым почтительным слушателем. Однако я думаю, мне следует присоединиться к вам, так сказать, на твердой земле, если не возражаете.
Элинор покачала головой, наблюдая, как он улыбается ей.
– Я не возражаю. Неужели, Фредерик, вы не понимаете, как глупо выглядите, забравшись на дерево, словно мальчишка?
– Вы только посмотрите на этот корабль, – сказал он, обращая ее внимание на море. – Он такой огромный. Готов спорить – это не пассажирское судно.
Элинор поднялась на ноги, вглядываясь поверх выступа утеса в морскую синеву.
– Где он?
– Там, – сказал Фредерик, указывая на горизонт. Элинор поднялась на цыпочки и вытянула шею, однако ничего не увидела, кроме открытого моря.
– Я ничего не вижу, – сказала она, качая головой.
– Похоже на американский корабль. – Он прищурился, прикрывая ладонью глаза от солнца. – Взгляните на паруса.
– Какие они? Я ничего не вижу, кроме воды, насколько хватает взора.
– Идите сюда, – сказал он, протягивая руку вниз. – Вы можете забраться на самую нижнюю ветвь? Я помогу вам.
– Вы хотите, чтобы я залезла на дерево? – Голос Элинор возвысился до самых высоких нот. – Вы с ума сошли?!
– Вам ведь тоже хочется залезть сюда, не так ли? – произнес искушающим тоном Фредерик, растягивая слова. – Так не стесняйтесь. Вы увидите, у этого корабля необычные паруса, каких я прежде не видел. Я не могу передать словами их красоту, – добавил он.
Элинор хотела отказаться, но затем передумала. Надо сказать, это было не первое дерево, на какое ей приходилось забираться. В детстве она и Генри проводили много времени, сидя на ветках в Ковингтон-Холле. Элинор никогда не боялась оцарапать колени или упасть. Она больше беспокоилась о своем слабом брате, чем о собственной безопасности. Сама она была достаточно сильной и способной влезть на дерево.
– Ну хорошо, – сказала Элинор и ухватилась за его предложенную руку. Сучковатое дерево позволяло легко находить опору для ног, и вскоре Элинор достигла нижней ветви, на которой сидел Фредерик. Она устроилась рядом с ним, продолжая держаться за его руку.
Элинор сразу увидела корабль вблизи линии горизонта; его великолепные паруса трепетали на ветру. Судно явно направлялось в Плимут.
– Вы правы. Это огромный корабль.
Фредерик взглянул на нее, приподняв одну бровь.
– Вы довольно быстро забрались сюда, – заметил он.
– Не правда ли? – Элинор улыбнулась, довольная собой. – Но вы должны обещать, что не расскажете об этом Селине. Моя подруга умрет от досады, узнав о моем крайне неприличном поведении.
– Я помню, в юном возрасте вы были очень разбитной, когда носились по лугам и плескались на речной отмели. Помните, как мы мчались по полю верхом на лошадях?
– Я уже забыла об этом, – сказала Элинор. Она давно изгнала из памяти эти воспоминания, после того как услышала его насмешки над ней в разговоре с друзьями и поняла, что их дружба была фальшивой. – Это было очень давно. Тогда я была всего лишь девчонкой. Став взрослой, я никогда не позволяла себе ничего подобного.
– Значит, вы всегда стараетесь соблюдать правила приличия?
– Конечно. Этого требует от меня общество. Ведь я дочь маркиза, если вы забыли.
– Я не забыл. Однако вы не всегда были такой… – Фредерик замолк и покачал головой. Элинор права – когда он впервые встретил ее, она была совсем юной девчонкой, которую теперь нельзя сравнивать с нынешней взрослой женщиной. – Впрочем, не важно. Расскажите мне лучше о вашем отце, – попросил он. – Что собой представляет лорд Мэндвилл?
Элинор опустила глаза, задумавшись над вопросом.
– Он очень эмоциональный человек, – сказала она наконец. – Философ в душе. Он очень заботится о тех, кого любит, и открыт для людей. Те, кто хорошо знает его, могут сказать, что он добрый, щедрый и великодушный.
– Говорят, он нечасто заседает в парламенте, но, когда выступает, его речи производят большое впечатление.
Элинор кивнула:
– Мой отец, несомненно, владеет словом. Думаю, он мог бы стать поэтом.
Фредерик отломил маленькую веточку и повертел ее в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81