На сердце сразу посветлело. Господи милостивый, как же умопомрачительно красивы ее волосы и глаза сейчас, когда их освещает пламя костра! В эту минуту, когда они так улыбались друг другу, мужчина снова ощутил волну желания — он отчетливо понимал, как реагирует на эту красоту его собственное тело. Черный Шип еще не решил наверняка, как ему вести себя с этой женщиной, и подобный поворот в собственных чувствах тревожил его и лишал уверенности.
Брови Эмилин нахмурились — темные и густые, как повязка из собольего меха над чистыми глазами, обращенными прямо в душу, и сердце Черного Шипа ответило на этот взгляд гулкими неровными ударами. Снова помог костер — вечный друг и спаситель; присев на корточки, молодой человек опять принялся тщательно помешивать угли. А в голове в это время бушевал водоворот мыслей и сомнений. Что сказать ей? И как? Открыть всю правду сейчас опасно. Но он чувствовал, что доверяет этой девочке, хотя обычно доверие с трудом находило себе место в его сердце.
— Твое лицо кажется мне очень знакомым. Это странно — ведь я с детства не встречала тебя. — Эмилин вглядывалась, наклонив голову и прищурив глаза; — Это так?
Его улыбка моментально растаяла, сменившись каменной непроницаемой маской.
— Ты видишь во мне моего отца, — спокойно произнес он и присел рядом с девушкой.
— Отца?
— Лорда Уайтхоука.
Она выпрямилась, опустив руки, которыми до сих пор обвивала колени, и недоверчиво взглянула:
— Ты — брат барона Хоуксмура? Он пожал плечами и молча развел руками — это был жест сомнения и раздвоенности.
— Боже милостивый! Так значит, долгие годы ты воевал с собственным отцом? Черный Шип кивнул.
— Это долгая история, миледи. Девушка недоверчиво покачала головой и снова попыталась рассмотреть лицо своего нового друга.
— Да, ты, конечно, очень похож на барона, хотя борода и изменяет черты лица. И глаза у тебя совсем зеленые. — Она нахмурилась и прикусила губу, потом, наконец, решившись, продолжала: — Я надеюсь, что ты мой друг. Черный Шип.
Он отвел взгляд.
— Да, разумеется.
— И ты уверяешь, что в долгу перед моей семьей.
— Да, — ответил он, не понимая, к чему она клонит. — И думаю, что когда доставлю тебя целой и невредимой твоему дядюшке, то отдам этот долг сполна.
— Ты мог бы помочь нам не только в этом. — Глаза Эмилин светились решимостью, а Черный Шип боялся услышать ее слова.
— Освободи моих братьев и сестру из замка барона!
Он в задумчивости провел рукой по густой короткой бороде:
— Ты хочешь, чтобы я их похитил или отбил в схватке? — И в голосе, и во взгляде его сквозило удивление.
Девушка вся сияла в теплом свете огня. Глаза блестели, мягкие локоны рассыпались по плечам, жемчужные зубы белели, розовые губы возбужденно приоткрылись. Она кивнула:
— Можно и так. Для тебя это не будет проблемой.
Черный Шип вздохнул. Он прекрасно понимал, что лучший выход сейчас — это холодный отказ.
— Леди, детям не угрожает ни малейшая опасность. Сдержите свое воображение и постарайтесь рассуждать здраво. У меня нет людей, чтобы взять замок приступом. И где же, кроме того, вы собираетесь их прятать?
— Я же уже объясняла — у родственников в Шотландии.
— А как ты их переправишь туда? — Черный Шип снова перешел на «ты». — И что с ними будет, когда ты уйдешь в монастырь? Подумай, девочка! Им хорошо сейчас. Что, если в Шотландии их не примут? Тогда им придется жить в монастыре — с тобой или с твоим дядюшкой!
— Малышам нужна семья. Кроме того, я же обещала отцу… — Эмилин неожиданно замолчала и вскочила на ноги, взметнув вокруг себя голубую шелковую волну. Некоторое время она возбужденно мерила шагами комнату, потом снова заговорила. Сила чувства и гнева в ее голосе поразила Черного Шипа.
— Я обещала отцу, что никогда их не брошу! — Девушка прижала ко рту крепко сжатый кулачок. Но не смогла сдержать рыданье и бессильно закрыла ладонями лицо.
Не в силах помочь. Черный Шип наблюдал почти с отчаяньем за той, что была ему так дорога. Он взял ее руки в свои, чтобы хоть немного поддержать, и Эмилин доверчиво прижалась к нему. Молодой человек осторожно привлек ее ближе, нежно гладя душистые волосы, ласково похлопывая по плечу — до тех пор, пока приступ отчаянья не начал ослабевать.
— Успокойся, — прошептал он. — Успокойся. Ты же не сделала ничего дурного.
Девушка всхлипнула уже тише и прижала ладони к груди друга.
— Мы с Гаем дали обещание отцу. Но Гая уже тоже нет. Поэтому обещание ложится на меня одну, и я обязана сдержать его.
— Обещание — это святая вещь, — пробормотал Черный Шип в мягкую пелену ее волос. — Я прекрасно понимаю это. Понимаю и то, что потерю отца невозможно восполнить. Но позволь мне повторить: ты не виновата в том, что потеряла детей.
— Я должна чтить память отца и его заветы. — Голос девушки дрожал от волнения. — Это было последнее, что он сумел сказать мне. О Господи! — Она снова заплакала. — Я не вынесу разлуки с ними. А если что-то случится… — она не смогла закончить.
Черный Шип держал Эмилин в своих объятьях и, не переставая, поглаживал ладонью по спине. Приглушенные рыданья сотрясали худенькое тело, и он нежно провел рукой по ее шее, тонкой и беззащитной, как у младенца. Волосы ее пахли дымом и травами, и вся она казалась теплым комочком в его руках. Черный Шип остро ощущал всю силу ее горя и боли.
— Нельзя было забирать их от меня — сквозь слезы прошептала Эмилин.
— Я понимаю, — тихо ответил Черный Шип, — Теперь я понимаю это.
Глава 8
— Ой, Мэйзри! Осторожней, пожалуйста! — сморщившись, умоляла Эмилин. — Я же не овца, не надо меня так скрести!
Мэйзри убрала руки от намыленной головы девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132