— Джон — хитрый трус, — согласился Питер. — Удивительно видеть его во главе армии в такой нелегкой кампании.
— Скорее всего, ему приятно будет обойтись со своими баронами, как с теми самыми свиньями в Рочестере, и забыть об этом. Беда в том, что у северян нет единой армии — каждый стоит сам за себя.
— У северных баронов три пути: сдаться сразу, купить милость короля или готовиться к войне. Николас мрачно кивнул.
— Да. Я долго думал обо всем этом, Перкин, — негромко проговорил он. — Я не сдам Хоуксмур. Мы немедленно начнем укреплять стены.
Пока он смотрел в огонь, ощущая, как янтарное тепло касается его лица, твердое решение созрело в его душе. Он будет защищать свой дом и семью и положит на это все отпущенные ему Богом силы.
— Я не стану и выкупать ворота своего замка, — добавил он. — Проверь свой меч, друг.
Рука Эмилин устала махать, а щеки покраснели от холода. Она покрепче сжала поводья своего гнедого коня и взглянула на Николаса, который не спеша ехал на своем Сильванусе. Он снова повернулся в седле, чтобы помахать крестьянам, толпившимся по краям дороги. Во время этого длинного путешествия по своей земле ему не раз приходилось доставать из кошелька монеты, выкликать приветствия, называя многих по имени. Крестьяне же, в свою очередь, выказывали ему уважение и дружбу, как это водится между верными подданными и разумным и заботливым господином.
Прищурившись, Эмилин рассматривала широкие просторы заснеженных болот, сияющих на солнце, словно перевернутые чаши из белого стекла. Впереди виднелись строгие и суровые стены замка Хоуксмур. Даже в большом зале покажется тепло, словно в пекарне, по сравнению с этим ледяным холодом. Стремясь как можно быстрее попасть домой, Эмилин пришпорила коня.
Рано утром, после того как все, кроме Николаев, все еще отлученного от церкви, выслушали Рождественскую мессу в новой часовне Хоуксмура, барон и баронесса с небольшой свитой выехали в путешествие по замерзшим дорогам к северу от замка.
Несмотря на холод, повсюду, где они проезжали, крестьяне выходили им навстречу с приветственными криками и смехом, ловили серебряные монеты, выносили свежий хлеб, омелу и остролист — на счастье. Через несколько миль Эмилин и Николас угостились горячим грогом в придорожной таверне и повернули коней к дому.
— Если у вас, миледи, оставались какие-то сомнения относительно доброго отношения к вам, можете отбросить их, — улыбаясь, произнес Николае. — Нашу рождественскую процессию приветствовали достаточно тепло, чтобы мы смогли удостовериться во всеобщем расположении.
Эмилин взглянула на него глазами, в которых мерцали холод, солнце и счастье.
— Должна признаться, я чувствовала себя невестой, проезжая по деревням, но боюсь, что причиной радости было количество серебряных монет, которыми ты осыпал людей.
— Вовсе нет, милая. Монеты, конечно, радовали, но приветствовали они тебя, — возразил Николас и повернулся, чтобы помахать женщинам, выкрикивавшим пожелания счастья.
Эмилин поудобнее устроилась в седле, вспоминая шумную и яркую прошедшую неделю и все возрастающий спрос на нее как на госпожу и хозяйку замка. Но обязанности были приятными. Они включали, в частности, наблюдение за украшением зала гирляндами из остролиста и плюща и отрезами яркого шелка.
Семеро мужчин притащили огромное святочное полено и положили его в камин. Оно должно гореть до Двенадцатой ночи. Столы были накрыты с тем, чтобы досыта накормить сотни слуг, рыцарей и непрекращающийся поток крестьян.
В семье дарили друг другу подарки. Эмилин подарила Николасу небольшую икону Святой Девы которую написала сама. А на обратной стороне ее был изображен Святой Николай. Подарок барону понравился, а ей, в свою очередь, понравился его пояс из золотых колец, украшенных овальными сапфирами.
Но, к ее большому удивлению, он прошептал, что главный его подарок впереди. Покраснев, она рассмеялась и поцеловала его, думая, что он имеет в виду еще одну волшебную ночь в его огромной постели с красным балдахином.
Несколькими неделями раньше Николас помог ей приготовить подарки детям. Кристиен получил тисовый лук и колчан со стрелами, а Изабель — янтарный браслет, который когда-то принадлежал леди Бланш. Гарри радовался оловянным солдатикам на деревянных колесах. Но самой счастливой казалась леди Джулиан: она получила в подарок маленькие очки в золотой оправе. Николас заказал их стекольщику в Йорке.
Дети не ложились спать до тех пор, пока их глаза не начали слипаться от усталости. Гарри нашел в своем куске пирога боб и под всеобщий восторженный смех был торжественно провозглашен Королем пира. Он правил мудро до тех самых пор, пока не разразился истинно тиранскими слезами и был унесен в кровать.
Все еще улыбаясь хороводу воспоминаний, Эмилин пришпорила коня, чтобы пересечь подъемный мост и проехать под решеткой.
Выбежали слуги, чтобы принять коней. Пока Эмилин спешивалась, старший дворецкий несколько скованно спустился с лестницы и, подойдя к Николасу, стал что-то негромко ему говорить.
Выслушав его, Николас нахмурился, быстро кивнул и кинул слуге поводья.
Эмилин озадаченно взглянула на мужа, но он в это время коротко и резко сообщал что-то Питеру. Потом повернулся на каблуках и быстро побежал вверх по лестнице.
Перед камином стоял человек в заляпанных грязью доспехах и красном плаще и, не отрываясь, смотрел на горящее святочное полено. Борода его была седа, а лицо, изборожденное морщинами, выглядело крайне усталым. Он принял из рук горничной кубок горячего грога. Николас стремительно подошел к нему, и человек обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132