— почти закричала она. — Тупоголовая! Не видеть этого! — Подобрав юбки, она стремительно зашагала к дому, миновав, не замечая, прекрасные летние цветы, ароматные клумбы с лавандой и резедой. Она слышала за спиной его шаги.
Его рука сжала ее руку.
— Эмилин, — проговорил он.
Она резко повернулась к нему, не в состоянии мыслить размеренно. Открытие поразило ее. В гневе она попыталась вырвать руку.
— Эмилин, — снова начал он. — Я узнал тебя сразу.
— Но не сказал ни слова!
Смущение молнией промелькнуло среди туч гнева. С горящими щеками, сбивающимся дыханием она внезапно осознала, что была обманом вовлечена в этот брак, словно в ловушку. Выйдя замуж за Черного Шипа, она оказалась замужем за бароном.
— Зачем ты сделал это? — прошипела она.
— По необходимости, — спокойно ответил он. — Я так же могу задать вопрос «зачем». Эта монашеская одежда — слабая маскировка. Тибби и дети не могли не узнать тебя.
— Конечно, они знают правду, — возразила Эмилин. — Я просто надеялась, что ты… нет, барон не узнает меня. — Слова быстро и резко слетали с ее уст. Губы ее дрожали, а в глазах стояли слезы.
Избавление оказалось настолько внезапным, неожиданным и ошеломляющим — чувства словно перелились через край. Она подошла к нему со смущением почти болезненным.
Его глаза смягчились.
— Эмилин, я…
Неожиданно для себя самой она влепила ему пощечину. Испугавшись, зажала рот рукой. Он смотрел на нее, сжав губы, и румянец медленно заливал его щеку в том месте, где остался след ее руки.
Повернувшись, она заспешила по дорожке. Взбежав на ступени дома, с такой силой рванула тяжелую дубовую дверь, как будто та была сделана из сухих листьев, и исчезла за ней.
Николас бросился следом.
Его подкованные железом сапоги громко застучали по ступеням. Впереди слышалось шуршание ее платья и звук шагов — уже наверху. На последнем повороте лестницы он успел заметить, как она проскользнула в ближайшую незапертую комнату. Это была его комната. Дверь с такой силой захлопнулась перед самым его носом, что волосы, словно от порыва ветра, отлетели назад. Раздался звук задвигающегося засова.
— Открой! — закричал Николас, стуча кулаком в дубовую дверь. Если Эмилин не отодвинет засов, не поможет ничего, кроме тарана. Повернувшись, он метнулся к двери в солярий. Заперто. В бешенстве стукнув кулаком, Николае вернулся обратно. — Ради всего святого! — взывал он, молотя в дверь. — Открой! — Внутри что-то загрохотало, и дерево завибрировало под его рукой. С проклятьем Николас уперся обеими руками в дверь и уткнулся в нее лбом.
Худшего момента для разоблачения нельзя было придумать. Тогда, после ссоры с Уайтхоуком, барон твердо решил открыться Эмилин, но был вынужден уехать и отсутствовал дольше, чем предполагал. А едва он вернулся, пришло письмо от аббата Вистонберийского с просьбой срочно прислать отряд в Арнедейл.
Сейчас, в такой спешке, он не имел ни времени, ни сил для объяснений, обид и сцен. Люди Уайт-хоука, писал аббат, начали с новой силой свои нападения на жителей долины. Аббат выражал надежду, что барон сможет переговорить с графом и как-то смягчит его до тех пор, пока епископ не пришлет того, кто сможет установить мир.
Сейчас воины барона как раз готовились к отъезду. Он и сам этим занимался, пока не услышал взволнованные голоса, доносившиеся из сада. Сквозь небольшое окошко в коридоре до Николаса доносился топот и ржание лошадей, крики воинов и тихое позвякивание доспехов, конской упряжи и оружия. А он еще даже не надел кольчугу и не отдал сенешалю распоряжений на время своего отсутствия.
Барона отвлекло от мрачных мыслей едва заметное движение за спиной. Повернувшись, он увидел леди Джулиан и леди Мод, в изумлении глядящих на него с порога своей комнаты. Он метнул на них бешеный взгляд, и женщины застыли от неожиданности.
Гром небесный, ну и дал же он повод почесать языки! Но что сделано, то сделано, и поправить уже ничего нельзя. Хуже, чем разрушенная стена Уайтхоука. Николас снова яростно забарабанил в дверь.
— Открой!
— Ни за что! — раздалось изнутри. — Свинья! Подлец!
Леди Джулиан едва не лишилась чувств, услышав подобные выражения из уст монахини. Мод втащила мать обратно в комнату. В сумрачном сводчатом коридоре воцарилась напряженная тишина.
Николас снова постучал в дверь, уже тихонько.
— Леди, — вполголоса произнес он, пытаясь сохранить остатки самообладания, — впустите! Если не впустите, мне придется объясняться с вами отсюда, из коридора. Тогда все в замке узнают, что происходит между нами. — Он подождал, ощущая, как тяжело бьется сердце.
Через несколько мгновений задвижка скрипнула. Николас открыл дверь, и в этот самый момент о косяк двери стукнулся кувшин и разлетелся на мелкие бело-голубые кусочки.
Плотно закрыв за собой дверь, барон носком сапога дотронулся до осколков.
— Миледи, ваш нрав неуемен, а цель весьма плачевна. Вы едва не пробили мне голову шахматной фигурой в Эшборне и едва не лишили мужества, попав стрелой в лесу.
Эмилин стояла у камина, сжав кулачки.
— Как бы я была благодарна Богу, если бы не промахнулась там, в лесу! Если бы стрела попала прямо в твое черное сердце!
— Это правда? — Николас шагнул ближе.
— Конечно! — Эмилин уклонилась и повернулась к нему спиной. — Как ты мог поступить так? Я думала, Черный Шип — мой муж — в долине, защищает ее от Уайтхоука!
— Я вовсе не забыл об этих обязанностях, — просто ответил Николае.
Эмилин взглянула на него, прищурившись.
— Змея! Ты во всем лгал мне? — Схватив со стола серебряный кубок, она швырнула его на пол. С жалобным звоном он покатился, пока не застрял у камина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132