Возможно, они выжидали подходящего момента или искали
удобное место, а может только хотели проследить, куда я направляюсь.
На почти прямом участке шоссе, проходящем примерно сорок километров
вдоль живописного озера Сносватн, я попытался, увеличив скорость,
оторваться от погони. Двигатель "тойоты" работал по-прежнему бесшумно,
только изменился тон шуршания колес по бетонному покрытию. Однако, у
"мерседеса" тоже был мощный двигатель, и несмотря на то, что я довел
стрелку спидометра до отметки "170", они держались за мной на той же
дистанции. Едущий в противоположную сторону водитель сделал мне понятный
всем международный жест, означавший: "Впереди полицейский пост". Но я
продолжал мчаться с прежней скоростью и только перед самым поворотом
налево сбросил газ и с невинным видом проехал мимо полицейских на
дозволенных здесь восьмидесяти. Мои преследователи, войдя в азарт или не
заметив предупреждения коллеги-водителя (впрочем, ему, возможно, надоело
оказывать дружеские услуги, раз их все равно игнорируют), с таким шиком
подлетели к посту, что полицейский у обочины замахал белыми перчатками,
как ветряная мельница, а его напарник угрожающе выдвинулся на своем
мотоцикле на проезжую часть шоссе. Белый "мерседес" был вынужден
остановиться. Оставшиеся до Гронга двадцать километров я проехал без
почетного конвоя. Въехав в городок, я свернул направо и укрыл машину за
длинным зданием какого-то склада, расположенного у самой железнодорожной
насыпи. Заметив, что на пути показался поезд, я осторожно, крадучись,
выехал из своего укрытия и успел пересечь железнодорожный переезд на
окраине Гронга в последний момент перед его закрытием. Очевидно,
преследователи обнаружили мою "тойоту" только тогда, когда я уже подъезжал
к переезду, потому что, пытаясь не упустить меня, чуть не уткнулись
радиатором "мерседеса" в полосатый металлический шлагбаум. Я услыхал
пронзительную трель полицейского свистка, дальнейшее от меня скрыл длинный
состав. Два нарушения за такое короткое время... Бывают же такие лихачи!
На месте полицейского я отобрал бы у водителя удостоверение на право
вождения автомобиля.
Возможно, он так и сделал, потому что Намсскуган и Национальный парк
Бёргфьелль я миновал в печальном одиночестве. Сразу же за железнодорожным
переездом после парка я заметил идущее вправо ответвление шоссе. Правда, у
въезда на него висела запрещающая надпись, но дурной пример заразителен, и
я решил, что хватит мне быть дисциплинированным водителем. Дух
независимости взыграл в моем сердце.
Проехав по новому пути примерно десять километров и не встретив ни
единой машины, я стал подозревать, что совершил ошибку. Дорога становилась
все уже, справа был глубокий каньон, поросший по склонам кустарником и
редкими соснами, слева поднималась отвесная стена скал. Еще через два
километра я уткнулся бампером в груду строительного материала и мусора.
Дальше дороги не было.
Я понимал, что мои преследователи вскоре догадаются, куда я свернул с
магистрального шоссе, и появятся здесь. Худшего для себя положения я не
мог и представить. Пустынная местность, на несколько километров вокруг ни
души... Я сам влез в ловушку, как мышь в мышеловку. Возвращаться назад
было поздно.
Чувствуя себя затравленным, я огляделся. Противоположная сторона
каньона в этом месте подходила совсем близко к дороге, на которой я стоял.
Собственно говоря, это был не настоящий каньон, промытый в скалах рекой, а
скорее узкая трещина, разлом, возникший когда-то, может миллионы лет
назад, в результате тектонического сдвига. В самом узком месте трещина
была не более пяти метров, и за ней шел довольно широкий карниз, плавным
изгибом спускающийся в долину. Если бы удалось пересечь трещину, я мог бы
продолжать путь даже в "тойоте". Будь здесь достаточная площадка для
разгона, я рискнул бы перелететь трещину на машине. Перелетают же трюкачи
через десятки поставленных рядом автомобилей. Но места для разбега не
было. Бросить машину и попытаться перепрыгнуть трещину? Я не был уверен,
что сумею это сделать. Я еще раз огляделся.
Это был сосновый брус прямоугольного сечения, примерно 25х20 см2. Он
стоял, прислоненный к скале, рядом с кучей мусора и бордюрных камней. Я
прикинул на глаз его длину. Должно хватить. Поставив брус торчком и
переваливая его с угла на угол, как, по предположению одного чешского
инженера, делали жители острова Пасхи, когда передвигали свои каменные
изваяния, я дотащил его до края обрыва и повалил так, чтобы второй его
конец прочно улегся на противоположную сторону трещины. Затем укрепил
конец на моей стороне, привалив к нему с двух сторон бордюрные камни. Труд
этот был, как мне кажется, ничуть не легче перетаскивания каменных идолов,
к тому же некому даже было подбодрить меня криком: "Раз-два, взяли!" Но
зато в результате я мог теперь почти безопасно перейти на противоположную
сторону, свалить бревно в пропасть и скрыться в долине.
Однако сейчас, когда наметился реальный путь к спасению, я
заколебался, представив, как придется блуждать ночью без еды и глотка воды
по диким горам... Ночами здесь очень холодно даже в разгар лета, а я легко
одет... Но делать было нечего, следовало поторапливаться, и я направился к
своему самодельному мосту.
Когда я уже занес ногу на брус, взгляд мой упал на сиротливо стоящую
"тойоту".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88