Похоже, что-то его насторожило, он произнес несколько слов по-испански. Отец покачал головой и сказал:
– Sorry?
Джульетта вдруг обратилась к нему:
– Папа, подержи, пожалуйста, мою сумку, одну минутку.
Пограничник повторил свой вопрос по-испански.
Дальше все происходило очень быстро. Отец хотел повернуться к ней, но пограничник своим вопросом остановил его, требуя внимания.
– English, please, no Spanish , – нервно ответил он, машинально принимая сумку из рук Джульетты. – Что случилось?
– Мне нужно в туалет, – сказала она. – Сейчас вернусь.
– When did you arrive? – спрашивал пограничник, когда Джульетта медленно развернулась и пошла в направлении туалетов.
– What? – переспросил отец, переводя недоумевающий взгляд с Джульетты на пограничника и обратно.
– Ah, why, Thursday .
– On business? – успела она еще услышать, прежде чем отошла достаточно далеко.
Отец растерянно смотрел ей вслед. Она сделала ему знак, что скоро вернется, и быстро миновала таможенный контроль. Сердце стучало прямо в горле. Что она делает? Если не улетит этим самолетом, все будет кончено. Еще раз оглянулась на паспортный контроль. Отец по-прежнему разговаривал с пограничником. Показывал ему что-то в своем паспорте. Неужели у него проблемы? Вряд ли. Иначе бы его не впустили в страну. Нужно решаться. Сейчас. Ехать назад в город? Или все-таки нет? Линдсей должна помочь. Чемодан улетел, скоро он будет в Европе, сумочка – у отца. У нее только паспорт, билет на пропущенный самолет, кредитная карточка матери и одежда, которая на ней. Назад в этот ужасный город? Из-за него?
Отец все еще стоял у окошка паспортного контроля. Сейчас пограничник поставит штамп, и будет считаться, что он покинул страну. Даже если он захочет, никто не позволит ему вернуться. Одна проблема, таким образом, разрешится. Джульетта свернула в сторону выхода, стараясь, чтобы отец не мог ее видеть. Пограничник сделал нетерпеливый жест: следующий. Отец все еще медлил, сердито морща лоб и растерянно озираясь по сторонам. Но ему все-таки пришлось освободить место. Следующие пассажиры буквально оттеснили его за стойку паспортного контроля. Джульетта беспомощно смотрела в потолок. И что ей теперь делать?
Деньги. Нужны деньги. Она нашла банкомат и вставила в него кредитку. Как неделю назад. Сунула банкноты в карман, вышла на середину зала и пошла к туалетам. На полпути остановилась в нерешительности, кусая ноготь на большом пальце. Она собиралась снова позвонить Линдсей, но разве можно допустить, чтобы ее собственное решение зависело от готовности приятельницы кое-что ей разъяснить? «ЭСМА» – Освенцим? Странная реакция таксиста… Но при чем тут Дамиан и его танго? А ее отец? Неужели это все как-то связано? Она все-таки повернула к выходу. Двери раздвинулись, и в следующий миг на нее навалилась полуденная жара.
Все, что произошло потом, так четко отпечаталось в ее памяти, что спустя месяцы она могла прокрутить эти воспоминания в мозгу как черно-белый фильм. Она смотрела налево: туда подъезжали такси, чтобы высадить пассажиров. Надо взять машину, вернуться в город и прямиком к Линдсей. И вдруг краем глаза заметила справа какое-то быстрое движение, хотя до того не обращала на него внимания, смотрела только на такси. И когда уже почти дошла до машины, поняла: кто-то стремительно к ней приближается. Она невольно замедлила шаг, чтобы не столкнуться с этим человеком, которого поначалу приняла за опоздавшего пассажира. Но он тоже чуть изменил направление и пошел прямо на нее. Только теперь она повернула голову, вздрогнула, словно от удара, и в полной растерянности уставилась на возникшее перед ней лицо. Но, прежде чем успела вскрикнуть, человек оказался уже рядом, крепко схватил ее за руки, и она услышала его голос, исполненный ярости:
– Что ты творишь, черт побери? Почему не летишь домой?
28
Она уставилась на него.
Дамиан!
Боже, как он выглядел! Будто непослушного ребенка, он протащил ее несколько метров в направлении зала, откуда она только что вышла. Джульетта ничего не могла поделать. Она словно оглохла. Все происходило как в замедленной съемке. Потом вдруг споткнулась и, наверное, упала бы, не успей он ее подхватить. Дамиан остановился и, не спуская с нее глаз, прерывисто прошептал:
– Тебе нужно уехать! Уезжай! Уезжай в Берлин, умоляю тебя!
И тут ее начало трясти. Губы задрожали. Она вцепилась ему в волосы. Ей хотелось надавать ему пощечин, сделать больно. Он перехватил ее руки и крепко сжал их. Она почти не видела его лица сквозь пелену слез. Задыхалась. И молчала. Только пыталась вырваться. Но он вдруг обнял ее и крепко прижал к себе, так крепко, что ей нечем стало дышать. Чем от него пахнет? Бензином? И еще довольно сильно потом – от подмышек. Единственное, что она узнала сразу, так это его кожу: едва лишь их щеки соприкоснулись. Постепенно вернулись и остальные ощущения, не имевшие названия.
– Где твой отец? – спросил он вдруг.
Она сделала неопределенное движение в сторону зала вылета.
– Быстрее, – сказал он. – Пойдем.
Она не отдавала себе отчета в том, что делает. Ситуация вышла из-под контроля. Кажется, она очень быстро куда-то шла рядом с ним, а когда он побежал, перешла на бег. Дамиан несколько раз оглядывался. Она тоже бросила взгляд назад, но никого не заметила.
Они взбежали по узкой лестнице и, оказавшись на третьем этаже парковки, заметались среди машин. Потом Дамиан бросился к грязному, слегка помятому «пежо» красного цвета, втиснулся на переднее сиденье и открыл пассажирскую дверь, приглашая ее садиться. Едва она оказалась внутри, машина тронулась и, скрежеща шинами по асфальту, умчалась с места парковки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129