гражданин или гражданка Германии такая-то в Аргентине не появлялась. Одна француженка, освобожденная из лагеря в результате быстрых и решительных действий французского правительства, рассказывала, что встречала там множество «исчезнувших» немцев. Но Бонн согласился выслушать ее только под мощным давлением общественности. Дальше дело, однако, не пошло. С точки зрения министерства иностранных дел, путч в Аргентине помешал осуществлению коммунистической революции. Жертвы режима автоматически причислялись к левым террористам. И реакция государства была соответствующей. Молчаливое согласие. Преуменьшение реальных потерь. Квоты для беженцев из Аргентины были невероятно малы, но и они оставались чисто символическими, ибо те, кто уже сгинул в тамошних тюрьмах, не могли попросить политического убежища. Людей беспричинно арестовывали, пытали и убивали. Для сравнения: в тот же самый период Германское государство предусматривало десять тысяч мест в год для беженцев из Вьетнама. И в этом просматривается логика. Беженцы из Вьетнама считались жертвами коммунизма. Впрочем, это к слову, просто чтобы вы лучше представляли себе общую картину.
Он замолчал и, как ей показалось, стал вспоминать, для чего, собственно, пригласил ее.
– Как вы считаете, ваш отец согласился бы дать показания?
– О чем?
– О том, как его допрашивали в Гандере. Мои американские коллеги очень заинтересовались возможностью получения такой информации.
Она думала недолго.
– Никогда в жизни. Он будет все отрицать.
Канненберг перешел к следующему вопросу.
– Мне хотелось бы еще раз вернуться к госпоже Альсина.
Джульетта молча кивнула, но тут же перебила его:
– Эти ваши расследования, иски столько лет спустя… Для чего они?
– Мы добиваемся, чтобы хотя бы в отдельных случаях были возбуждены дела об убийстве. Что давно уже сделано в других странах. В Швеции, Испании, Франции. Только в отношении жертв аргентинской диктатуры мы бессильны. Преступники защищены законом об амнистии. А вот преступления в отношении граждан Германии срока давности не имеют. И такой процесс мог бы косвенно помочь аргентинским жертвам. К тому же была бы наконец восстановлена справедливость хотя бы по отношению к германским гражданам. Создан прецедент на будущее. Бандитских государств, с которыми Германия поддерживает экономические отношения, в последние годы меньше не стало.
Она хотела продолжить расспросы, но Канненберг вернулся к матери Дамиана. Поначалу Джульетта не понимала, чем вызван его интерес.
– Я все думаю, как же госпожа Альсина вас нашла, – сказал он.
– Через Ортмана. Он позвонил ей после встречи со мной.
– В высшей степени маловероятно.
– Но она сама так мне сказала!
– Правда?
Джульетта задумалась. Она не могла вспомнить в точности, как все было на самом деле. Очень уж странной была их встреча в гостинице.
– Думаю, да…
– Ну и зачем бы ему это делать?
– Ну… не знаю.
– Вот именно. У него не было ни одной причины так поступить. У Ортмана, который прекрасно знает, кто такой Фернандо Альсина. Вам не показалось, что он скорее предостерегал вас от встречи с ними?
Ортман вообще показался ей очень странным человеком. Она не поняла, что он хотел сообщить.
– Может быть. К чему вы клоните?
– Госпожа Альсина разыскала вас в гостинице. Но возникает вопрос, откуда она вообще узнала, что вы в БуэносАйресе. По-моему, Ортман исключается. Откуда же она могла это узнать?
Джульетту охватило какое-то неприятное чувство. Сколько еще разветвлений у этой истории?
– Чего она хотела от вас? – спросил адвокат.
– Разыскивала Дамиана.
– Вы не припомните, говорила ли она что-нибудь еще?
– Нет… То есть погодите-ка… Кое-что припоминаю. Мой отец связывался из Берлина с Альсина. Может быть, он… Нет, не может быть.
– Чего не может быть?
– Ну, мои родители ведь не знали, в какой гостинице я остановилась.
– Вам известно, когда именно ваш отец позвонил Альсина?
– Да. В субботу, после того как я улетела. Двадцать шестого ноября я вылетела в Цюрих. В пятницу. А в субботу – из Цюриха в Буэнос-Айрес.
– И когда вы туда прилетели?
– Утром в воскресенье, двадцать восьмого. Канненберг пометил себе эту дату в блокноте и только потом задал следующий вопрос:
– У вас не сложилось впечатления, что за вами там следят?
– Как… Как вы догадались?
– Значит, так и было?
Она вспомнила о странных встречах с одним и тем же человеком. В аэропорту. В кафе «Идеал»… Даже там, в верхней части города, неподалеку от ЭСМА.
– Думаю, да. Но откуда вы знаете?
– Наверняка я ничего не знаю. Пока не знаю, госпожа Баттин. Просто пытаюсь при помощи логики восстановить события. Кто следил за вами?
– Мужчина.
– Всегда один и тот же?
Ей вдруг пришло в голову, что их могло быть и больше. Могли быть и другие, на которых она просто не обратила внимания. Все это время она старалась не думать об этом, не вспоминать. Шок от гибели Дамиана оказался настолько сильным, что все остальные воспоминания как-то поблекли в ее памяти.
– Я заметила только одного.
– Можете его описать?
– Высокий, крепкого телосложения. Гладко выбрит, темные волосы. Угловатые черты лица. Узкие, близко посаженные глаза.
– Вы бы его узнали?
– Думаю, да.
Канненберг опять что-то записал в блокнот.
– Где вы заметили его в первый раз?
– В автобусе, идущем из аэропорта.
– Почему обратили на него внимание?
– Там было не так много людей. А он смотрел на меня. И мне стало неприятно. Он немного похож на одного моего приятеля. Может, поэтому.
Она сцепила пальцы. Канненберг продолжал расспросы.
– Где еще вы его встречали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129