Линдсей вместе с ней склонилась над страницами.
– Вот, – сказала она, показывая пальцем на колонку под словом «вторник». – «Альмагро». Улица Медрано, пятьсот двадцать два.
Джульетта пробежала глазами другие названия в этом столбце. Всего их было семь. Одно из оставшихся даже подчеркнуто.
– А остальные что из себя представляют? – спросила она.
– Там тоже что-то происходит, но по вторникам люди ходят в «Альмагро». Только так и никак иначе. Это известно всем. Сейчас, по крайней мере, дело обстоит именно так.
– А куда ходят по средам и четвергам?
– По средам – в «Ла Бирута», а по четвергам – в «Ниньо бьен», – последовал ответ. Линдсей вытащила из сумочки ручку и стала обводить соответствующие названия в журнале Джульетты. – Десять лет назад, – продолжала она, – милонгу было не отыскать днем с огнем. Когда я приехала сюда впервые, ни один человек не мог сказать мне, где собираются любители танго. Их оставалась тогда крохотная группка – тех, чья молодость пришлась на эпоху Перона. Они встречались в каких-то закоулках, бог знает где. Но прошло несколько лет, и все совершенно изменилось. Много молодежи. Туристов. Эта ниша разрастается как на дрожжах. Каждую неделю открывается новое заведение, каждый безработный танцор с аргентинским паспортом так и норовит устроиться учителем танго. Трудно разобраться.
Джульетта удивленно спросила:
– Много молодежи?
– Ну не здесь, конечно, – поправилась Линдсей. – Здесь танцуют ископаемые.
– Ты уже десять лет в Аргентине?
– Нет, с перерывами. Но впервые приехала как раз десять лет назад. На несколько месяцев.
– А зачем?
– Чтобы изучать танго.
– Ты танцовщица?
– Нет, – улыбнулась она и с сожалением пожала плечами. – Хотя порой об этом жалею. Я социолог. Преподаю в университете Монреаля. А здесь работаю над диссертацией.
– О чем?
Она указала рукой на танцплощадку:
– О танго.
Ответ показался одновременно слишком простым и довольно странным. Джульетта примолкла, пытаясь как-то упорядочить свои мысли. Линдсей вновь углубилась в ее журнал, обводя в нем что-то еще. Профессор социологии, которая изучает танго? Сочетание казалось немыслимым. Но сама женщина ей нравилась.
Тем временем канадка убрала ручку и вернула журнал Джульетте.
– В среду лучше всего идти в «Ла Бирута». Не знаю, кто там сейчас преподает, но, как правило, они приглашают людей достойных. Практикум начинается в девять. Потом милонга.
– Что означает звездочка возле названия?
– Каменный пол. Значит, не нужно надевать туфли на кожаной подошве. В четверг иди сначала в «Галериа дель танго». Здесь нет адреса, но я написала тебе ниже, на полях. По вечерам в четверг все ходят в «Ниньо бьен», хотя туда нет смысла приходить раньше двух ночи – слишком много народу.
Джульетта старалась запоминать указания Линдсей, но вскоре отчаялась – их было так много, что все это походило на описание запутанного пути. Потом канадка назвала несколько имен известных танцоров, бывавших, очевидно, в определенные дни в тех или иных местах – похоже, она разбиралась в предпочтениях танго-тусовки. Слушая долгие и подробные объяснения, Джульетта вдруг почувствовала, что добралась лишь до внешней границы огромного параллельного мира, скрытого от посторонних глаз. Перемещения танцоров по разным заведениям Буэнос-Айреса напоминали беспорядочные блуждания по джунглям каких-то не исследованных наукой ночных животных. Повинуясь таинственному закону, никому, похоже, в точности не известному, в этих джунглях ненадолго возникали замысловатые узоры, в любую секунду грозившие вновь бесследно исчезнуть. Несомненно, существовало множество причин для того, чтобы та или иная группа танцоров или танцовщиц появилась сегодня именно в данном заведении, а завтра – в совершенно другом. Ссора с женщиной. Личное или творческое соперничество, имеющее чаще всего те же корни. Известный ведущий или популярный оркестр, приглашенные куда-то, – все это вполне могло заставить целую группу людей сменить привычное место. И потом, продолжала Линдсей, всегда есть так называемые авангардисты, которые из принципа ходят туда, куда не ходит никто, до тех пор пока то место, куда они ходят, не станет модным. В этом мире свои подводные течения и собственная система сигналов, совершенно непонятная непосвященным.
– Все это довольно сложно, но таково сейчас положение вещей, – заметила в заключение Линдсей. – Помню, мне потребовалось несколько недель, чтобы во всем разобраться. В понедельник «Ре-фа-си» едва не лопается от людей, а во вторник там пусто, как ночью на кладбище. Отправляясь в «Крисель», надо помнить, что по пятницам там танцуют старики, по субботам – молодежь, а в это воскресенье вообще почти никого не будет, потому что Омар отмечает свой день рождения. Смотри, «Аргентина», «Италия унита», «Салон Каннин»… и еще пятьдесят или шестьдесят заведений, где в известные дни и часы собираются совершенно определенные группы любителей танго.
– Омар? – спросила Джульетта. – Он тоже учитель?
– С учителями дело сейчас обстоит неважно. Да, Омар преподает. Как и множество других.
Вот теперь Джульетта могла перейти к проблеме, которая действительно ее занимала.
– А у кого ты училась?
Имена, которые Линдсей назвала в ответ, ничего ей не говорили. Но она не могла больше ждать, слишком давно этот вопрос вертелся у нее на языке.
– В Берлине я видела шоу одного молодого танцора из Аргентины, оно мне очень понравилось. Его звали Дамиан Альсина.
– Вот как, el loco. Ну, он не для начинающих. Хотя это, конечно, нечто. До недавнего времени он танцевал с Нифес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129