Когда из этого ничего не вышло, он обратился в Грэхэму, который согласился поместить рассказ у себя в журнале. Но в это время газета «Доллар», печатавшаяся в том же здании, что и «Грэхэмс мэгэзин», только этажом ниже, объявила конкурс на лучший рассказ, назначив премию в 100 долларов. По упросил Грэхэма вернуть ему рукопись, вместо которой тот принял от него критическую статью. Редактор «Доллара» Джозеф Сейлор хорошо знал По. Хотя это не оказало никакого влияния на присуждение премии – ее отдало По жюри, – напечатанное Сейлором объявление о результатах конкурса было выдержано в чрезвычайно лестном для По духе.
Огромная популярность «Золотого жука» объясняется отчасти тем, что в нем почти напрочь отсутствуют болезненные мотивы, преобладающие во многих других произведениях По. Правда, и здесь не обошлось без нескольких черепов и мертвецов, но их появления вполне можно было ожидать в истории о пиратских сокровищах. Обращение к впечатлениям прошлого, уже наметившееся в нескольких других его рассказах, для этой новеллы характерно в особенности, ибо в «Золотом жуке» По с почти фотографической точностью воссоздал природу острова Салливана, где побывал около пятнадцати лет назад. Единственным признаком филадельфийского периода является фигурирующая в рассказе криптограмма – предмет этот по-прежнему занимал его мысли с неотступностью навязчивой идеи.
Летом в одной из филадельфийских газет появилась статья, содержавшая особенно яростные нападки на По, который с полным основанием заподозрил в авторстве Грисвольда. Последний к тому моменту был уже изгнан из редакции «Грэхэмс мэгэзин» за подобные инсинуации в адрес Петерсона, в которых его неопровержимо уличили. Какова бы ни была доля горькой истины в утверждениях о пьянстве и временами легкомысленном поведении По, нельзя отрицать того факта, что и при его жизни, и после смерти Грисвольд играл по отношению к нему роль ложного друга. Весной и летом 1843 года Грисвольд, к несчастью, познакомился с миссис Клемм. Ей часто приходилось тогда носить по редакциям рукописи По; взывая к добрым чувствам издателей, она умоляла поторопиться с выплатой гонорара или хлопотала об авансах. Вкравшись в доверие к миссис Клемм, Грисвольду удалось проникнуть в самые сокровенные обстоятельства семейной жизни По, ясно увидеть омрачавшую ее трагическую тень. Все, что узнавал, он использовал для того, чтобы тайно вредить По; когда писателя не стало, он продолжал вымогать у впавшей в страшную бедность миссис Клемм нужные ему сведения, в одно и то же время пороча репутацию покойного друга и наживаясь на издании его произведений.
С середины лета 1843-го до весны 1844 года, когда По оставил Филадельфию, он пережил стремительное падение, приостановленное лишь переездом в Нью-Йорк, который увидел его уже иным, значительно переменившимся к худшему человеком. Главной причиной происшедшего следует считать недуг Вирджинни и злоупотребление вином, в котором По искал избавления, будучи не в силах вынести преследовавших его бед. Большую часть времени он проводил теперь у постели больной жены, мучимый и сам подтачивающей душу и тело тоской. Когда же он покидал дом, то как одержимый скитался по улицам в одном из тех состояний, которое позднее описал Грисвольд, знавший его тогда особенно близко:
«…Он бродил по улицам, охваченный не то безумием, не то меланхолией, бормоча невнятные проклятия, или, подняв глаза к небу, страстно молился (не за себя, ибо считал или делал вид, что считает душу свою уже проклятой), но во имя счастья тех, кого в тот момент боготворил; или же, устремив взор в себя, в глубины истерзанного болью сердца, с лицом мрачнее тучи, он бросал вызов самым свирепым бурям и ночью, промокнув до нитки, шел сквозь дождь и ветер, отчаянно жестикулируя и обращая речи к неведомым духам, каковые только и могли внимать ему в такую пору, явившись на зов из тех чертогов тьмы, где его мятущаяся душа искала спасения от горестей, на которые он был обречен самой своей природой…»
Эти скитания тоже давали повод для столь досаждавших По толков. Когда он оказывался на улице, влекомый какой-то непонятной силой, никто уже не мог сказать, куда он направит стопы, и лишь миссис Клемм умела отыскать своего «Эдди», чтобы уходом и заботами вернуть ему подобие нормального человека.
После ухода Грисвольда из «Грэхэмс мэгэзин» По снова стал изредка помещать там критические статьи. Зимой 1843/44 года дела шли так плохо, что он даже попытался предложить один из ранних вариантов «Ворона» своему старому другу Розенбаху, по-прежнему работавшему в грэхэмовском журнале. Как рассказывал потом этот человек, По пришел однажды в редакцию с рукописью стихотворения в кармане и сказал, что Вирджиния и миссис Клемм голодают, а он совсем обезденежел. Стихотворение было прочитано находившимися там же Грэхэмом и Петерсоном и им не понравилось. Однако По настойчиво доказывал, что вещь хороша, точно так же, как неотложна его нужда в деньгах. Чтобы разрешить разногласия, Грэхэм созвал всех, кто работал в это время в редакции и типографии, пообещав подчиниться решению большинства. По сам прочел «Ворона» сгрудившимся вокруг клеркам и перепачканным краской наборщикам, но те присоединились к мнению Грэхэма. Стихотворение не взяли, однако из жалости и сострадания к автору и бывшему их редактору пустили по кругу шляпу, собрав для Вирджинии и миссис Клемм 15 долларов. Деньги передали миссис Клемм. Судя по этому эпизоду, бедность По достигла последней крайности. Впрочем, оказанный «Ворону» холодный прием пошел на пользу – в последующие годы По продолжил работу над стихотворением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125