Большинство жестов были незнакомы скалолазам и, похоже, вполне заменяли некоторые слова. Это был какой-то синтез нормального языка и азбуки глухонемых.
Две сестрички-погодки, совсем крошки, подошли к Лене и, рассматривая ее с неприкрытым восхищением, время от времени разглаживали складочки защитного плаща прямо на хозяйке. Обшарпанный внешний вид, пятна на одежде здесь никого не смущали, а вооружение скалолазов явно поразило местных жителей. Тринадцать человек, по местным понятиям, были небольшой армией. Деревня, в которой они находились, имела лишь семерых охотников. Совсем недавно их насчитывалось девять, но староста, он же дед для нескольких семей, и старший его сын были мертвы.
Тайга почти каждый год забирала мужиков. Охота и рыбалка на окраинных землях были опасным промыслом. Женщин уводили короеды. Кто-то из них со временем возвращался обратно— иногда с детьми, иногда без, кто-то оставался в «столице». Бывшая когда-то исправительной колонией, Короедовка выросла в крупный поселок, и жизнь там была легче, чем на границе грязной тайги.
Никто не зарился на их припасы и оружие, как скалолазы подумали вначале. Никто не надеялся, что они поделятся с нищей деревней консервами или патронами— подобный жест восприняли бы как сумасшествие, да скалолазы, которым предстоял еще очень долгий путь, и не собирались ничем делиться. Единственное, что они смогли себе позволить, это выдать оборванной деревенской детворе по две ложки сгущенки.
Молоко делила Лена, она же и настояла на этой «гуманитарной акции». Возражал только Мирра; он очень любил сгущенку и делить на всех и каждого «собственные» запасы не собирался. Дело, однако, закончилось полюбовно: Мирре выделили сверх нормы дополнительную банку молока, и он тут же успокоился.
Проглотив невиданное лакомство, дети больше ни на шаг не отходили от прицепов. Впрочем, здесь же топтались и взрослые, в основном женщины, расспрашивая о новостях за границами района и расписывая в красках и лицах грустную историю деревни. Общение становилось все более дружелюбным. Женька запретил скалолазам рассказывать о том, кто они на самом деле и куда направляются. Как распространяются слухи в тайге, он не знал, но даже трижды перевранная и искаженная история о каких-то «параллельных ребятах», дойди она до осведомленных ушей где-нибудь под Челябинском, могла привести к встрече с регулярными частями.
Вскоре деревенские решили ужинать. С огородов притащили нехитрую снедь, то, что осталось после ухода банды, зарезали трех тощих куриц. Жаловались гостям на бандитов, на Короедовку, хвалились огородами и почему-то очень ругали Збруевку, тамошний болотный ручей, который «кажную весну разливается и все, все в округе топит».
Вскоре скалолазы поняли причину радушия местных жителей.
Все они считали, что гости защитят их от короедов, поскольку останутся жить в селе. Что «геологи», по каким-то своим причинам ушедшие в тайгу от центральной власти, осядут здесь, в относительно чистом районе, может, даже разбредутся по хатам… Женщины уже оценивающе поглядывали на парней.
Здесь кормились землей, огородами. Здесь можно было жить и без охоты, без тайги. И решение это казалось настолько очевидным и естественным, что местные боялись только, что сильный, молодой отряд «геологов» предпочтет их деревне соседнюю Збруевку.
— Их хоть и много, короедов, и лошади у них добрые, а патронов у них почти что нет. Не полезут они к нам, коли вы у нас останетесь, — убеждал скалолазов Гришка, младший сын старосты. У Гришки еле пробивались усы, но он уже припер откуда-то собственный, хорошо смазанный автомат и показывал его, подмигивая, всем по очереди скалолазам. — А полезут, так мы им кровя пустим будь здоров. Ребят из той же Збруевки позовем, если надо. Короеды, они тут всем надоели, это факт. В Збруевке у Василя даже пулемет есть, только без патронов, не подходит к нему ничего.
Старшая сестра Гришки, Мария, застенчиво поглядывая на вновь прибывших парней и девушек, ходила за братом по пятам и молчала. Она теребила за углы платочек, улыбалась, а поздно вечером сбегала в избу, принесла в чистой тряпочке килограмм творога и вручила его Димке. Женщины вокруг засмеялись.
— Понравился ты ей, Дима.
— Не теряйся, она у нас хоть и молчит, а шустрая.
—Вы куда пойдете ночевать?
— Вы у нас останетесь или в Збруевку уедете? На прямые вопросы скалолазы отвечали, что во всем разберутся утром. Ночевать устроились в доме старосты, разделяться не стали. Там же, уже глубокой ночью, держали совет.
— Надеюсь, никто не собирается здесь оставаться? — Женысин вопрос, собственно, и не требовал ответа, поэтому он продолжал: — Что будем делать? Так и уйдем, или попытаемся помочь деревне?
Димка, протирая масляной ветошью автомат, хмыкнул.
— Это как же? Харчей у нас нет, патроны самим нужны. Да и не помогут им патроны, они от нас другого ждут. Ты что, собираешься тут собственную власть устанавливать? Демократию таежную вводить?
— Что я собираюсь, я потом скажу, сейчас я хочу узнать ваше мнение.
— Идти дальше. — Гера был краток.
— Нечего тут думать, заночуем да дальше пойдем. — Оксана тяжело вздохнула. — Хоть раз с харчами помогли, готовить меньше.
— Я с этими короедами воевать не собираюсь. — Игорь хмыкнул и повел могучими плечами. — Бояться я их не боюсь, но перестрелки затевать — это глупо.
— Ребята, но ведь они село сожгут.
— Не село, а деревню. Они уже четыре таких сожгли, будет пятая. Тут вся Сибирь погибла, а ты о десяти домах хлопочешь.
— Я не о домах, я из тех деревень никого не знала. А этих детей я видела, я их сгущенным молоком кормила, — Лена кивнула на три пустых жестянки, одна из которых пришлась на долю Мирры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142