«И пойду долиною смертной тени и не убоюсь зла, ибо Ты со мной…» Нет, это поминальная… Может, ты нас исповедуешь? Только не сразу – хотелось бы напоследок погрешить… Ванда?
Я ею восхищаюсь – кивнула с серьезным видом. Только глаза смеялись…
– А еще, Эммади, нужно написать завещание… Записывай: «Я – Тим, и это все, что я о себе знаю…» Нет, это не то. Вот: «Я, милорд Тим, в нетрезвом уме и без какой-либо памяти, завещаю всем, кого я, возможно, знал, все, что у меня, возможно, есть. И пижаму». Записал? Дай поставлю отпечаток.
Привстав с кресла, я дотянулся до своего яйцеголового нотариуса и прижал палец к его лбу. Лоб, как ни странно, был холодным. Злоба кипела глубоко внутри.
– Ванда, ты можешь перевести Тима Седьмого в цифровой вариант? Чувствую, пока дройд с нами не выпьет, он так и будет сидеть, как призрак отца Гамлета. Что не есть хьячи.
Наклонившись к столешнице, Ванда вывела меню, запустила редактор и приступила к работе. Или притворилась – я в этом не разбираюсь… Дройд вздохнул.
– Хотите устроить пир во время чумы? Поплясать на собственных гробах – валяйте. Смеяться в лицо опасности вам всегда нравилось больше, чем думать, как ее избежать.
Ванда пожала плечами и выключила редактор. Откинулась в кресле, выразительно посмотрела на меня, водя пальцем по краю бокала. Я закивал.
– Придумал. Знаешь, что мы сделаем с этой депрессивно-маниакальной консервной банкой? Мы привяжем ее кому-нибудь на хвост.
Ванда как раз делала глоток – не выдержала, прыснула напитком обратно в бокал, вытерла губы, откашлялась.
– Я даже знаю подходящий хвост. Белый, трехметровый, линяющий платиной. Пойдет?
– Самое то.
– Ты слышал? Либо ты сейчас вырубаешь свою пессимистическую тарахтелку, пьешь с нами и играешь на клавесине, виляя задницей… Либо – хвост.
Дройд подпер «щеку» ладонью и «посмотрел» на меня.
– Тим, я бы никогда не отправился с вами, если бы знал, что детишки всего лишь хотели пошалить перед самоубийством. Я-то думал, у нас другие цели.
Я вздохнул.
– Тут ты прав, дройд. Цель у нас совсем другая…
Быстро пробежавшись по меню, я ввел пару команд, и на столешнице начали появляться небольшие прозрачные шарики – чуть меньше глазного яблока. Тот же Тим-7, только замороженный. Я побросал шарики в свой бокал. Ванда на всякий случай отправила партию шариков в свой. Эммади не шелохнулся.
– Другая у нас цель… И эта цель – ты!
Я прыгнул назад, сделал неуклюжее сальто и приземлился за спинкой своего кресла. Молниеносно выхватив два ледяных шарика из бокала, я швырнул их в блестящую голову дройда. Надеялся, что он покажет чудеса акробатики или сожжет шар своим разрядником, – черта с два. Он так и не пошевелился. Шар угодил ему точно в лоб и разлетелся льдинками по столу. На лбу красовался отсвечивающий прозрачный подтек. Ванда спряталась за своим креслом и метнула свой снаряд. Промазала. Второй ее шарик задел плечо робота по касательной, отскочил в сторону и укатился в угол. Эммади не шевелился.
– Ну и черт с этой Кварензимой! Каждый за себя.
Не успел я договорить, как шарик Ванды врезался мне в висок. Больно… Надо было делать их поменьше. Мой шар угодил в спинку кресла. Ванда скрылась за ней, потом ее кресло стало медленно и тревожно двигаться в мою сторону. Когда этот желтый танк поравнялся со столом, из-за него высунулась рука и забегала по столешнице, отбивая команды. Я высунулся из укрытия и, прицелившись, метнул шар в ее порхающие пальчики. Попал. Ванда ойкнула и отдернула руку, но уже через секунду возобновила свои «порхания». Что она задумала?
Когда я понял, было уже поздно. Кубарем пролетев три метра я распластался на потолке. На бывшем потолке, а ныне – полу. Попытался встать, прижимая ладонь к пояснице. Грохнулся я порядочно.
Пока я оглядывался, Ванда швырнула еще пару снарядов – один пролетел мимо, второй разбился о мой затылок. Черт, больно. Я резко обернулся – я стоял на потолке в полном одиночестве. Все остальное, несмотря на сменившийся вектор гравитации, осталось на своих местах. В том числе и Эммади, по-прежнему сидящий в позе «проникающего в суть». Было бы хуже, если бы он свалился на меня вместе со всеми креслами.
Ванда висела, зацепившись одной рукой за подлокотник, потом мягко спрыгнула на «наш» пол, умудрившись не расплескать свой напиток. Мой бокал и все его содержимое разлетелось по потолку – я остался безоружным. Ванда улыбнулась, выудила из бокала очередной ледяной шар, картинно облизала пальцы и отвела руку для броска. Я улыбнулся в ответ, выхватил из кармана соник и подключился к гравитационной системе корабля. Она успела метнуть свой снаряд, но промахнулась – я переключил вектор гравитации на перпендикулярный, и Ванду унесло в стену. На этот раз была моя очередь приземляться с достоинством и без последствий. Ванда приземлилась не так удачно – распласталась на стекле огромной картины и теперь пыталась подняться. Бокал, правда, она снова сумела удержать. Я испустил боевой клич и побежал к ней – добить поверженного противника. Противник притворялся до последнего момента, потом вскочил и пустил струю Тима Седьмого мне в лицо. Потом вырвал у бедного, дезориентированного меня соник, и мое несчастное тело отправилось в очередной полет – на этот раз в противоположную стену. Насладившись звуком шлепка и моими воплями, Ванда вернула вектор на место, и я скатился вниз по стенке, приложившись плечом о барную стойку. Мягкий пушистый ковер показался уютнейшей из постелей. Хотелось замереть и не вставать, пока тело не перестанет ныть. Скуфа, похоже, тоже чуть задело – он спрыгнул с моего предплечья и испустил протестующий вопль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124