— Жалко небось королеву-то отдавать?
— Жалко,— огорченно ответил Вася.—Да ничего не поделаешь!
— Поделаешь! Вот смотри,— и показал, как можно было бы защититься. Помолчали. Володя опять спросил:
— Читал книжку «Не отдавай королеву»?
— Нет.
— Гладковатая такая книжка, тоже про рабочих. Но смысл-то правильный: не отдавай королеву, не отдавай то, что дорого для тебя. А если уж отдать, то дорогой ценой...
Опять задумались над доской. А нам вспомнился один из рассказов Володи... В заключение он попал давно, еще мальчишкой, шестнадцати с небольшим лет. Впутал его отец в какую-то авантюру, он и сам не понял как. Похитили вдвоем около миллиона рублей (подробности нам неудобно было расспрашивать). Отцу дали двадцать пять, он и помер в заключении, Володе — пятнадцать. В тюрьме, как и положено, стали отбирать у Володи все личные вещи, а в подкладке пиджака был у него зашит комсомольский билет. Нашли и его. «Отдавай». «Все берите, но билета не отдам»,— так и стоял на своем. Его чуть ли не за сумасшедшего сочли: пятнадцать лет парню дали, а он за билет держится. А он все стоит на своем. Дошло дело до начальника тюрьмы. Тот пришел, посмотрел на Володю молча, вздохнул и... разрешил оставить билет.
История эта повторялась еще несколько раз во всех тюрьмах, в которых перебывал Володя. Но билет комсомольский хранится у него до сих пор... И еще одна любопытная деталь в его биографии.
Все мы не раз слышали про замечательный город-красавец Ангарск под Иркутском. Город этот начинали строить заключенные, и в их числе Володя. Его привезли туда в первой партии. Начальник строительства выстроил всю колонну и сказал: «Наш город — город будущего, город молодости. И почин ему должен сделать самый молодой. Кто самый младший, выходи из рядов!» Таким оказался Володя. Начальник выбрал самую толстую лиственницу и приказал: «Руби!» Володя ужаснулся: он такое деревище и за день не свалит. «Руби!» И вот парнишка пять часов подряд топором тюкал эту лиственницу. А на него в торжественном молчании смотрели все. Потом на высокий пень повесили табличку: «Первое
дерево на месте будущего города Ангарска срубил А. А. А., шестнадцати лет». Юра Маленький лет восемь назад видел эту табличку. И вот только теперь мы расшифровали для себя эти инициалы: Абдулвахид Абдурахимович Абдурахимов. Или, как он зовет себя,— Володя. Он говорит так: «Меня воспитали русские, выше этой нации нет на свете, и я хочу, чтобы у меня было русское имя». И даже своим домашним (они живут неподалеку отсюда, в Орджоникидзабаде) позволяет называть себя только Володей...
Партия уже подходила к концу, и мы начали было собираться в театр, как вдруг услышали: где-то за нашими спинами забарабанили тоненькие звуки, будто крупные капли падали в еще пустое ведро. Оглянулись. Какая-то женщина, в косынке, повязанной по самые брови, методично сдаивала с веток в большой таз зеленые ягоды алычи. Делала она это очень спокойно, не обращая никакого внимания на нас. Мы не знали, что сказать. Всем нам стало ужасно неловко: ведь взрослый человек, намного старше нас, и... Первым опомнился Володя.
— Что вы делаете? — негромко спросил он. Она, даже не обернувшись, спокойно ответила:
— А ты что, сторож? Нанятый? — И еще быстрее «закапали» в таз ягоды.
Лицо у Володи неестественно потемнело, он знобко повел, плечами, видимо решившись на что-то, но тут Вася, этот голубоглазый добряк Вася, который и слова-то грубого никому не мог сказать, сорвался с места, подбежал к женщине и закричал ей в самое лицо что-то весьма трудно передаваемое. Та охнула,
присела в испуге и, просыпав ягоду, мелкой трусцой заспешила вон.
— Вот люди!— проговорил Володя.
Все мы взглянули на Васю, который смущенно ерошил рукой свой белесый ежик и вопросительно смотрел на нас: правильно я сделал, нет? Взглянули и рассмеялись невольно. Вот уж никак от него мы не ждали такого.
Видно, во всех нас в последние дни что-то менялось... Мы шли втроем с Володей по улице, возвращаясь из театра; быстро темнело. В небе загорались большие, с ладонь, звезды. Кованый восточный месяц повис над иссиня-черными вершинами. Горы казались невысокими, будто темные тучи медленно плыли в воздухе. Вдалеке негромко пела трехрядка. Где только не услышишь ее! Нет, наверно, такого места в стране, чтобы не звучал ее бесхитростный, домашний, порой до примитива простой голос.
Мы завернули за одну из белесых юрт, стоявших рядами, и голос гармошки заглушила чья-то смачная ругань.
— Опять родные звуки! — поморщившись, пошутил Юра Маленький. Но тут случилось совершенно неожиданное.
Навстречу нам из-за юрты выскочила девушка, закрывшая лицо ладонями, меж пальцев ее бежала кровь. А за ней бросился уже знакомый нам Аркаш-ка, лицо его перекосилось от злости, волосы растрепаны... Дальнейшее развивалось стремительно. Володя поймал Аркашку за рукав, крикнул:
— Ты что! Брось!
— Пусти, гад! —Маленькие глазки Аркашки блеснули в темноте, и он ударил Володю по лицу. Тот даже не ответил ударом, а легонько толкнул противника: Аркашка упал в траву.
— А-а! За дешевку заступаться! — крикнул он, и в этот момент из-за юрты выскочили еще несколько явно подвыпивших ребят. Все они орали что-то, и, на-верно, случилась бы драка, но тут Аркашка с охотничьей двустволкой в руках — мы даже не успели понять, как она очутилась у него,—двинулся, подняв стволы, на Володю. Компания его расступилась. Тишина зазвенела в ушах.
— Стреляй,—спокойно сказал Володя. У Аркашки с губ бежала слюна.
— Чистеньким стал! Порядок устанавливаешь! — прошипел Аркашка и... спустил курок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31