— Ты чего к ней шары подкатывал?
— А в чем дело?
— Даже и не думай, а то влипнешь в историю! — Иван несколько раз видел, как мы дружественно разговаривали с Чайковским, и хоть и не подозревал об истинном характере наших отношении, но явно заботился о нас.
— Да в чем дело-то?
— Ей же пробы негде ставить! Она даже очередь на себя устанавливала, представляешь?.. Я на комитете комсомола сам выступал за то, чтобы ее выселили в три дня из Нурека! Так и постановили.
— Почему же не выселили?
— А-а! Чайковский вмешался.—В тоне его ясно прозвучали покровительственно-осуждающие нотки,— так иногда говорят о непослушных детях.— А потом еще был здесь какой-то малый из ЦК комсомола, ну и... в общем, разжалобились!.. Я тебе точно говорю: держись от нее подальше.
Мнению Чайковского мы очень верили. Иван явно искажал что-то в этой истории. И, к его удивлению, Юра Маленький тут же вернулся к Вале. Он даже в танцах не пытался обнять Валю и говорил лишь об абсолютно приличных вещах: о многочисленных злоключениях кессонщиков и о своей жене, оставшейся в Москве, расспрашивал о Могилеве, где Валя родилась и работала до Нурека оператором на бетонном заводе, благодарил за танец и вообще вел себя в высшей степени галантно. Наконец девушка сказала:
— Странные вы с Юркой ребята!.. Он понял, что добился ее доверия.
Но было что-то непонятное в ее поведении. От предложения пойти завтра в кино Валя отказалась:
— Туда все ходят. Нет, не пойду.
Юра хотел проводить ее домой, она опять воскликнула:
— Ой, нет! Ни в коем случае!..
— Вот уж не мы странные-то, а скорее ты... Ты все так говоришь, будто что-то скрываешь. Что за тайны у тебя?
— Никаких тайн нету! В общем... может быть, я тебе потом расскажу, когда-нибудь потом, ладно?
— Как хочешь...
Вчетвером мы встречались еще два раза, также на танцах. Валя с добром вспоминала о своей матери, загораясь вся, рассказывала о том, как однажды они (Валя и Люда работали штукатурами) обставили «на полстены» ребят, как воевали с мастером из-за материалов. Вдвоем они редактировали поселковую стенгазету, и мы помогли им как-то выправить заметки и придумать подписи под рисунками; почему-то при этом девчата крайне сомневались в наших способностях... -Словом, была Валя типичной героиней очерка о комсомоле на стройке.
Наконец она разрешила проводить себя до дома. Они с Людкой (именно «Людкой», а не «Людой»,— очень уж походила она на сорванца мальчишку из детских книжек) снимали комнатку в кибитке у таджички-хозяйки; Валя со смехом рассказывала, как однажды с потолка на ее кровать упал «скорпион-чик» и какой потом они наделали в доме переполох, когда притащили сюда доски, кисти и стали заделывать щели в потолке, белить стены.
Перед калиткой в глинобитном заборе Юра Маленький остановился,спросил:
— Что ж, до встречи?
— До встречи,— с грустью ответила Валя и задержала руку в его руке. С минуту они молчали, и вдруг она с усмешкой, в которой скользнула плохо скрытая обида, сказала: —Ты ведешь себя так, словно боишься меня, подозреваешь в чем-то. Не такая уж я страшная!— Последнее сказано было не без кокетства.
Он отшутился неловко и ушел. Так или иначе, но Юра Маленький и сам чувствовал себя несколько виноватым перед девушкой: ведь она относилась к нему по-человечески добро, а в нем говорило прежде всего чисто «профессиональное любопытство». Он решил больше не встречаться с ней. Но сделать это в маленьком поселке трудно, и вот что произошло через несколько дней.
В воскресенье поздно вечером мы возвращались с охоты. Устали дьявольски! Спустились с горы в поселок. Он расположен на косогоре. В столовой — музыка, танцы; это мы увидели издалека,— столовая летняя, открытая. Сил не было добраться до дома, присели отдохнуть. Вдруг к нам подошел незнакомый, плечистый, хотя и невысокий парень, с выпуклым упрямым лбом, протянул руку:
— Николай.
Мы, не удивившись (здесь мы вообще отвыкли удивляться), назвали себя. Он обратился к Юре Маленькому:
— Опять танцевать пришел?.. Что ты имеешь к Вальке?—Он спрашивал хмуро, не поднимая глаз.
— А ты кто такой?
— Я?.. Я ее... ну что-то вроде мужа,— парень на мгновение смутился.
— Вроде мужа?.. Что ж, коли так, объясню: ничего не имею, просто интересно, что она за человек.
Николай поднял глаза — два стальных буравчика, осмотрелся, рядом проходили танцующие пары.
— Пойдем в сторонку, поговорим,
«Еще не хватало мне!» — подумал Юра и оценивающе оглядел фигуру «соперника». Выводы его были не утешительны. Но не отступать же!.. Они отошли в темноту, за кузов грузовика, стоявшего рядом. «Цикады-то как трещат!» — с тоской отметил про себя Юра. Но он думал 6 парне лучше, чем тот заслуживал. Николай спокойно, будто речь шла о самых заурядных вещах, предложил:
— Ты вроде парень свой, так вот, слушай: поди возьми Вальку, скажи, что домой ее провожать пойдешь, а вон у того поворота я вас встречу, и мы ее изобьем, ладно?.
— Да ты рехнулся!
— Ее надо избить.
— За что?
— Надо, — упрямо твердил тот. — Ей не впервой.
— Ах ты гад! — Сказалась, должно быть, усталость: Юра потерял контроль над собой и, забыв о всяких там методах убеждения, со всей силы ударил парня по щеке; тот пошатнулся, Юра схватил его за грудки и тряс, как грушу, до тех пор, пока под пальцами не затрещала рубаха.— Женщину бить? Да как ты смеешь, подлюга!..
Тот, оторопев, бормотал только:
— Да что ты! Что ты!..
— Пошел вон отсюда и не попадайся на глаза мне! Встречу — ноги переломаю! — Юра наградил его пол-новесным пинком под зад.
Видимо, и в тоне его и в поведении было нечто ошеломляюще-убедительное: парень — а он был поздоровее Юры — как-то сразу обмяк, повернулся и покорно ушел в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31