так его разбирало желание вернуться на родину и упле
тать там свою поленту и макароны.
Однако, по правде сказать, через минуту я подумал: а ведь неплохо бы обвенч
аться таким манером, хотя никогда, а тем более в ту пору, я и не помышлял о то
м, чтобы обмануть мою добрую, ласковую италь-яночку… В конце концов я был
не так уж виноват Ц это дьявол священник искусил меня. А так как деньги жа
леть не приходилось, ведь у Каролины их было достаточно, то я, рассудив, чт
о это будет очень полезная предосторожность, сказал священнику:
Ц А в этом случае какова плата, отец Папанья?
Ц Триста песо.
Ц А нельзя ли немного дешевле, Ц спросил я, потому что поторговаться вс
егда можно.
Ц Ни на сентаво!… И еще вы должны будете поклясться перед господом богом
и пресвятой девой, что никому ничего не расскажете, пока я буду еще здесь в
«этой Америке»!…
Ц Воля ваша, отец мой, не могу я дать столько! И ни платить, ни клясться не б
уду! Ц добавил я, чтобы заставить его уступить.
Он слегка струхнул и принялся меня уговаривать, похлопывая по плечу. Но н
икто из нас не хотел сдаваться, и долго еще шла у нас торговля. Подумайте т
олько, о чем мы торговались! И сейчас еще, как вспомню, так перекрещусь… На
конец, когда мы дошли до полутораста песо, я сказал:
Ц Ладно, заплачу и поклянусь, Ц и хлопнул его по животу; я уж совсем потер
ял к нему уважение. И было от чего!
Тут я вытащил пачку, которую дала мне Каролина, и начал считать. Видели бы
вы глаза этого монаха! Он словно проглотить хотел все деньги!
Когда я протянул ему сто пятьдесят песо, он вцепился в них своими ястреби
ными, черными от грязи когтями, пересчитал и проверил еще раз. Приподняв с
утану, он стал засовывать деньги поглубже в карман панталон, словно бояс
ь, что они убегут от него.
А как он в них вцепился! Сжимает их, а сам весь трясется, словно в припадке. Н
икогда я ничего подобного не видел… Успокоившись немного, он сказал:
Ц Ладно, теперь пойдем, надо вам принести клятву.
Он повел меня в церковь через дверь ризницы, велел стать на колени перед г
лавным алтарем и с важным видом произнес:
Ц Клянетесь ли вы господом богом, святым причастием и пресвятой девой н
икому ничего не рассказывать о том, как я вас обвенчал, пока я буду жить в П
аго-Чико и в Америке?
Ц Клянусь, Ц громко ответил я.
Ц Положите руку на Евангелие и на крест и клянитесь еще раз!… И если вы на
рушите клятву, черти будут преследовать вас на земле и поджаривать на ме
дленном огне на том свете!…
Я положил руку, как он велел, и поклялся еще раз.
Ц Ладно! Теперь встаньте, скажите, когда вы хотите венчаться, и можете ид
ти.
Ц Сегодня четверг. В понедельник вечером вам подходит?
Ц Извольте! В девять часов удобно?
Ц Очень хорошо… а нам не надо исповедоваться?
Ц Э… что исповедоваться, что не исповедоваться!… для такого венчания не
обязательно!…

IX



Можете себе представить, с каким удовольствием я о
тправился делать покупки к свадьбе, хотя денежки, выданные мне Каролиной
, заметно поубавились. Я истратил все, что осталось, и вдобавок взял кое-чт
о в кредит, пообещав от имени итальянки уплатить через два-три месяца; хоз
яин охотно поверил мне в долг, так как в Паго уже знали о том, что я стал совл
адельцем харчевни, и многие болтали, будто итальянка моя любовница. Злые
же языки у людей!…
В понедельник, как было договорено со священником, мы обвенчались. Посаж
еными родителями были дядюшка Сиприано и одна придурковатая мулатка, ко
торая жила в своей хибарке неподалеку от харчевни и всегда ходила босико
м и в красном головном платке.
Каролина вырядилась в черное шелковое платье с воланами, набросила наки
дку, которая, открывая уши, завязывалась под подбородком, и надела драгоц
енности: тяжелые золотые подвески, качавшиеся по обе стороны ее круглого
красного лица, и огромный медальон с портретом покойного муженька. Пото
м она вставила в этот медальон мой портрет…
Священник приехал на своем лохматом буланом жеребце; один, без служки, ко
нчил всю свою тарабарщину в две минуты, велел всем подписаться на брачно
м свидетельстве, подписался сам и, выйдя со мной во двор, незаметно сунул м
не бумагу. Потом взобрался на своего одра и затрусил по дороге в город, кри
кнув на прощание: «Э! желаю счастья!…»
Он не остался ужинать, как ни просила его Каролина, хотя обжора он был изве
стный, Ц видно, боялся, чтобы в Паго ничего не заподозрили о фальшивом бр
аке.
Однако с собой он увез жареного цыпленка, бутылку кьянти и еще кое-что…
Каролина, которая знала в этом толк, устроила знатный ужин, и мы все четвер
о Ц я, она, дядюшка Сиприано и мулатка Ц уселись пировать. Ну и веселье же
было!… Старик присосался к вину, как голодный младенец к парному молоку. М
улатка тоже не отставала. Каролина слегка подвыпила, ну а я… и говорить не
стану! Под конец дядюшка Сиприано принялся за персиковый ликер и, изрека
я без умолку поговорки и советы, так накачался, что пришлось нам втроем от
нести его в гальпон…
Ц Бывает, бывает… Ц всхлипывая и шатаясь из стороны в сторону, бормотал
а пьяная мулатка.
Ее тоже сразу развезло, она едва держалась на ногах, так что пришлось оста
вить ее ночевать. Наутро она рассказала Каролине свой сон: ей снилось, буд
то ангел спустился с неба, чтобы благословить нас, а это верный знак, что м
ы будем очень счастливы. И еще ей приснилось, что мы подарили ей несколько
курочек и разную одежду… Ну и хитрая же мулатка!…
Каролина расчувствовалась, потому что ночью я лицом в грязь не ударил, Ц
смейтесь, смейтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13