Игроки в азарте увеличивали ставки. Многие, ничего не подозревая, ставил
и вдвое против моего гнедого. Я соглашался на все; мои друзья, посвященные
в проделку, тоже не отставали.
Мы должны были пройти две куадры. Раздалась команда, и мы помчались во вес
ь дух. Мой конек стал обгонять противника Ц сначала на голову, потом на ше
ю, потом на полкорпуса, Ц попробуй потягайся с ним! Контрерас скакал поза
ди, изо всех сил нахлестывая своего коня. Видно было, что серый совсем выдо
хся, но Контрерас словно ослеп от ярости…
Уверенный, что скачка выиграна, я стал придерживать гнедого, чтобы не пок
азывать его настоящую резвость, он и так уже на корпус вырвался вперед. И в
друг Контрерас, будь он неладен, чуть не загнав коня, поравнялся со мной, е
го серый на скаку задел моего гнедого, Ц тот, упав на передние ноги, сброс
ил меня через голову, а серый пулей промчался до самой черты. Проклятие!
Хорошо еще, что я упал удачно, но видели бы вы, какая тут поднялась заварух
а! Крики, ругань, судью чуть на части не разорвали… Засверкали ножи, и, не вм
ешайся Варавва, дело кончилось бы плохо.
Контрерас возвращался спокойным шагом, весьма довольный собой. А я не по
мнил себя от ярости.
Когда он поравнялся со мной Ц вместе с другими я уже стоял перед харчевн
ей, держа в поводу захромавшего гнедого, Ц я не сдержался и крикнул:
Ц Ах ты, негодяй! Обманщик бесстыжий! Ты толкнул меня, сукин сын!…
Он соскочил с коня, и в его руках сверкнул клинок. Отпрянув назад, я тоже вы
хватил нож.
Сказать по правде, мне такие дела не по душе. Я низкорослый, силенок у меня
немного, да и ножом не слишком ловко орудую. Но негодяй вывел меня из себя,
народ сбежался посмотреть на драку, и мне ничего не оставалось, как приня
ть бой.
Он нанес мне два удара кинжалом, которые я с грехом пополам отразил.
Ц Давай, давай ближе, не трусь! Ц насмехаясь, кричал Контрерас, размахив
ая ножом и стараясь меня подзадорить.
Я уже взмолился святой деве, видя, что дела мои плохи и злодей вот-вот пырн
ет меня, как вдруг с воплями и криками прибежала совсем обезумевшая Каро
лина и, уж не знаю как, должно быть, осмелев от отчаяния, вырвала у него нож.

Ц А вы, крабрецы, бросили его, бросили! Ц кричала она собравши
мся зевакам.
Пастухи принялись разнимать нас, и вот тут-то и появился комиссар Варавв
а. Я, пожалуй, сделал глупость, что ничего не рассказал ему о гнедом, и он пос
тавил на серого… Беда одна не приходит!
Контрерас и большинство зрителей утверждали, что серый выиграл честно, ч
то гнедой Ц кляча и упал потому, что слаб на ноги и для скачек не годится…
Судья надрывался от крика; никто его не слушал, так же как меня и моих друз
ей.
Ц Пусть решит сеньор комиссар! Ц закричали вдруг несколько человек.
Ц Правильно!… Правильно! Ц подхватили все, кто ставил на серого.
И этот мошенник Варавва изрек приговор:
Ц Скачки правильные. Выиграл Контрерас!
Против силы не попрешь.
Ц Но, сеньор комиссар, Ц начал было я.
Ц Замолчи, бесстыдник! Плати лучше добром.
И пришлось заплатить без разговоров. Так уплыли последние припрятанные
денежки… а с ними и вся выручка из кассы!…
Каролина смотрела на меня, вытаращив глаза. И то сказать, дело было нешуто
чное.
Ц Душенька моя! Ц сказал я. Ц Я тебе жизнью обязан.
Ц Да-да! Ц отвечала она, чуть не плача. Ц Только не играй больше, Кр
истом-богом молю тебя, не играй!
Ц Уж будь спокойна!
Тут я начал наполнять стаканы и сам принялся пить, чтобы залить свое горе.
Что поделаешь! Можжевеловая настойка бросилась мне в голову, и я давай вс
ех зазывать. Самое время для гостеприимства!
Ц Эй, землячок, бери, пей все, что хочешь!
И я снова наполнил стаканы…
Ц Что вам угодно выпить, друзья?
Каролина совершенно взбесилась.
Ц Ma!… Ma!… Ц начала она, заикаясь от ярости.
Ц Хозяйка маму вспомнила, Ц сказал один из гостей.
Ц Хоть маму, хоть мадонну, никто ей не поможет! Ц возразил другой.
Дальше у меня в голове все перепуталось. Помню только, что все пели и пляса
ли, а я раздавал еду и питье, какие только были в доме.
Так нашей харчевне пришел конец. Зато и повеселились!
На следующее утро я очнулся в канаве под забором. Должно быть, я и спал там,
но почему я выбрал именно это ложе, сам не знаю.
Итальянка заперлась у себя в комнате и ни за что не хотела открывать. Пото
м она мне говорила, что проплакала всю ночь напролет. Когда я наконец угов
орил ее открыть дверь, она принялась так рыдать и умолять меня образумит
ься, что я совсем растрогался. Я пообещал ей, что больше этого не будет и чт
о теперь я стану работать как вол, чтобы вернуть все, чего мы лишились, и да
же думать забуду об игре, петушиных боях и скачках.
Ц Ведь я обязан тебе жизнью! Ц воскликнул я. Ц Если бы не ты, Контрерас р
аспотрошил бы меня, как курицу!
Но человек предполагает, а бог располагает…
А что, собственно, из этого? Сдается мне, нечего ужасаться по пустякам… Не
я первый забыл о хороших обещаниях, уступив соблазну. И не последний, надо
полагать… Все люди таковы, сеньор. И даже самый примерный, если только он н
е лицемер, признается, что не раз забывал о своих добрых намерениях и пред
авался делам более приятным.
Это неизбежно. Только одни умеют вовремя остановиться или, живя в свое уд
овольствие, так ловко прикидываются тихонями, что никто им и слова не ска
жет. А другие играют и напиваются в клубах, не вызывая никаких толков, или
дерутся на дуэли чуть не на глазах у полиции, или делают то же, что я, если не
похуже, но им все сходит с рук, и никто с них шкуру не сдирает…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13