Ну не сбегают возлюбленные из-за какой-то испорченной серебряной подвески. Вы же сами мне расписывали, какой ваш Раэн был умный и рассудительный. Чего бы вдруг он распсиховался из-за пустяка, как мальчишка.
– Вы его не знаете, – горячилась девушка, – для него это был не пустяк! Он не мог смириться… Он привык всегда добиваться своего, а тут пострадала его гордость. Нет, не так, гордость здесь ни причем! Я не умею объяснять!..
– Вы замечательно все объясняете, – успокоил ее капитан.
– Нет, – настаивала банкирша. – Вы должны понять. Дело не в испорченной побрякушке. Раэн всегда был очень строг к себе. Уж лучше бы цеховые старейшины в тот раз оставили его без звания! А так он счел себя недостойным и решил доказать… заслужить… – Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово.
– Строгость к себе – вернейший признак гордеца, – мягко заметил Иринг. – Вот я снисходительно отношусь к своим недостаткам и оттого так же снисходителен к другим. И мне нечего доказывать ни себе, ни окружающим.
– Вы просто самовлюбленный индюк! – выпалила Рассерженная хозяйка и тут же испуганно прижала ладони к вспыхнувшим щекам. – Ой, я совсем не то… я не хотела…
Капитан от души рассмеялся.
– Вот теперь вы похожи на нормальную девушку, – заявил он, ничуть не обидясь. – Этот чопорно-сдержанный вид был вам совсем не к лицу. А что касается вашего друга Раэна, то конечно же он замечательный, иначе бы вы его так не защищали. И не вздумайте винить себя за его отъезд: если мужчина решает уехать, никакие уговоры его не остановят.
Банкирша глядела на графа во все глаза.
– Вы не сердитесь? – удивленно спросила она.
– Нисколько! – заверил Иринг. – Вам давно нужно было выговориться, в следующий раз, если захотите выпустить пар, сразу зовите меня…
– Куда моя дочь должна позвать вас? – спросил, появляясь в дверях гостиной, хозяин дома.
– Господин Бруст, – Ги-Деон, отставив чашку, раскланялся с банкиром, незаметно подмигнул смущенной Хильдегарде, – я бессовестно напрашивался к вам на завтрашний обед. Ни в одном другом доме не умеют так испечь вафли, как у вас!
– Конечно, считайте, что получили приглашение. – Банкир благосклонно взглянул на бравого капитана; в отличие от других дворян, этот не вызывал у него раздражения. «Жаль, что он – не из наших, – даже подумалось Гемару Брусту, – прекрасная бы вышла пара для Хильды. Нет, Раэн, конечно, был бы лучшим зятем, – тут же напомнил он себе. – Но, боюсь, бедняга Тео не дождется сына…»
Капитан «Ночных» возвращался домой в приподнятом настроении. Неприступная крепость, носившая имя Хильдегарды Бруст, дала нынче пусть крохотную, но трещинку. «Если вести осаду по всем правилам, укрепления рано или поздно падут, – мысленно обратился он к недавней собеседнице. – Это правило действует и на войне и в любви!» Правда, в исполнении герцогского поручения он продвинулся не слишком далеко, но и тут сегодняшний разговор навел его на интересную мысль: случайно ли, что ювелир пропал как раз в тот день, когда подмастерье Траска столь неудачно попался в руки городской стражи. Как там сказала Хильда: «серый дылда»? Гастон и впрямь был одет во все серое и роста был довольно высокого. Конечно, «дылдой» бы его Иринг не назвал, но миниатюрной Хильдегарде он мог таким показаться. Что, если ювелира угораздило погнаться за похитителем печати и получить ее вместо «законного владельца»? Очень и очень похоже на правду! Странно, что он прежде не сопоставил два этих события, столь точно совпадавшие по времени. Идти со своими догадками к герцогине или Ардесу было преждевременно, да и Хэйворду до того, как он получит какие-нибудь доказательства, об этом рассказывать не стоило.
Зато, если он прав, известие о смерти молодого Ардеса (а в том, что тот умер, граф теперь почти не сомневался) сулит ему новые продвижения на любовном фронте. Конечно, расхожее мнение о том, что мертвого соперника в сердце женщины побороть сложнее, чем живого, родились не на пустом месте. Ги-Деон и сам мог привести несколько примеров трогательной верности вдов своим ушедшим за Край супругам. Но для гвардейца Прекраснейшей мертвый поклонник – не препятствие!

* * *
Долго спать не пришлось. Настойчивое потряхивание за плечо вырвало меня из блаженного забытья.
– Что, опять? – ворчливо поинтересовался я, узнав в разбудившем Вагу. Ильяланна ясно сказала, что не собирается сниматься с лагеря в ближайшие сутки, так что Для общего подъема было рановато.
– Слушай! – тряхнув меня еще разок для надежности, требовательно шепнул старик.
Сначала я не понял причину шепота. Солнце только начало клониться к горизонту. Кроме меня, ну, возможно, еще Ярвианна, никто не спал, риска потревожить кого-нибудь громким разговором – никакого, ничего секретного возница пока тоже не сообщил.
– Слушай! – еще многозначительнее повторил Вага и зачем-то прижал мою ладонь к земле.
Я хотел возмутиться: «Не дают нормально отдохнуть человеку!» – но тут почувствовал под рукой ритмичную вибрацию, а потом и услышал мерный гул. «Умм, умм, умм…» – доносилось откуда-то из-под земли. Я передвинул ладонь на камень, но и он вибрировал в такт глубинному сердцебиению.
– Голос гор.
То, с каким выражением это было произнесено, заставило меня прогнать остатки сна и пристальнее вглядеться в лицо старого возницы.
– И что это значит – Голос гор? – как можно спокойнее переспросил я, уже догадываясь, что ответ мне не понравится.
– Это грохот каменных хиллсдунских барабанов. Подгорный народ сзывает своих воинов на «большую облаву». Нетрудно догадаться, на кого они намерены поохотиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134