За работой я не видел, как вернулась Ильяланна, но тут она и Ярви, как почувствовали, появились на пороге кузницы.
– Заказ готов. – Я со смешанным чувством протянул клинок Ильяланне. Но фея покачала головой:
– Ярвианн, это твой меч. Бери.
У Ярвианна разом загорелись глаза, он явно не был в курсе сестринских планов и теперь обрадовался, словно мальчишка новой игрушке. Мне тут же вспомнилось, как старая Сиза говаривала: «Вы, мужчины, – большие дети»; я тогда морщился, но в чем-то старушка была права. Эльф бережно принял оружие, плавным движением освободил из ножен. Огонь, догорающий в топке, побежал по золотым извивам на лезвии, зажегся звездой на конце острия.
– Ну что, испытаем? – Фея достала из рукава шелковый платочек, подбросила в воздух. Я вздрогнул: Ярвианн очень быстро трижды взмахнул мечом. Разрубленная на куски ткань опала к ногам. А потом он согнул клинок, проверяя сталь на прочность, и хотя я сам совсем недавно проделывал те же манипуляции, невольно задержал дыхание, пока лезвие не распрямилось с еле слышным, низким звоном.
– Отличный меч. Поздравляю, мастер.
Я слегка поклонился, принимая комплимент. Ярвианн что-то пропел сестре на своем языке и вышел из кузни.
– Теперь об оплате. Мы не условились заранее. Полагаю, тысяча лорров будет достойной наградой… – полувопросительно произнесла Ильяланна.
Я постарался скрыть изумление – работа оружейника-ювелира ценится недешево, и все же один клинок, даже королевской закалки, даже выкованный из Ключа Тьмы, стоит как минимум вполовину меньше того, что предлагала фея. Что ж, ей удалось польстить моему самолюбию.
– Благодарю, миледи. Пятисот будет достаточно.
Кажется, я тоже сумел удивить эльфийку.
– Договорились, – медленно выговорила она. – Где желаешь получить расчет, здесь или в Дор Хейве?
– Не вижу нужды тащить с собой из Кирнеи тяжелый кошелек, – пожал я плечами.
– Значит, в поместье. – Леди кивнула. – Выедем затемно.
– Ясно.
Я отправился к бочке с водой, чтобы залить огонь в горне. Не думаю, что в ближайшее время он кому-то понадобится. Потом принялся собирать инструменты. Фея не уходила.
– У меня к тебе еще одно деловое предложение, Бурый, – заметив мой вопросительный взгляд, сообщила она.
– Если это не место в караване, Идущем в Каннингард, то, боюсь, я отвечу отказом.
– Все же послушай. Ярвианну нужен надежный телохранитель. Ты мог бы стать одним из Эдор Элил.
– Вы ведь знаете, леди, у меня осталось не так много времени, я должен вернуться домой. Предложите вашу работу кому-нибудь другому.
– Я предлагаю не работу, я предлагаю тебе вступить в наш клан! – со значением произнесла Ильяланна.
У меня едва челюсть не отвалилась.
– Так что? – требовательно переспросила фея.
– Если вы еще не заметили, миледи, я не пылаю любовью к перворожденным, – не слишком вежливо ответил я. – Тогда, в Каннинге, я оказался в вашем караване по ошибке и хочу эту ошибку как можно скорее исправить.
– Глупец! – Ильяланна сердито прищурилась. – Ты еще не понял, как сильно тебе повезло, что попал в Гномьи Горы.
– О да, еще бы! – саркастически вставил я.
– Вскоре сам почувствуешь. Это как на войне: когда смерть нависла у всех над плечами, кому какое дело, что там на твоем плече отпечатано? А в том мире, куда так жаждешь вернуться, ты тут же станешь изгоем. Не веришь?
Я промолчал. Если судьба отщепенца – плата за возвращение домой, я согласен заплатить. Но ведьма поняла по-своему.
– О, я вовсе не думаю, что родные отвернутся от тебя! Напротив, они проникнутся к тебе самым искренним сочувствием, вот только люди постепенно станут сторониться вашего дома и избегать встреч. Не из страха, а чтобы не смущать тебя, горемыку, своим счастьем. А те, кто тебе особенно близок, будут страдать еще сильнее. Их агония начнется раньше твоей и продлится после твоей кончины…
– Я не собираюсь никому сообщать о печати! – не выдержал я.
– Что ж, возможно, этим ты облегчишь им жизнь на какое-то время… Но как насчет тебя самого? Неужели тоскливо доживать отпущенные дни – то, к чему ты стремишься? Как долго ты сумеешь притворяться и жить чужими интересами? Ведь о своих ты не сможешь рассказать никому. Или ты из тех, кому сладко лелеять тайную боль?
– Я хочу вернуться и вернусь, – выговорил я тихо. Не хотел, чтобы это прозвучало как вызов или бахвальство. – А если не смогу, то, по крайней мере, умру, возвращаясь.
Ильяланна некоторое время хмуро разглядывала меня. Я отвернулся, но все равно ощущал ее взгляд. Потом она вышла. Дверь притворилась бесшумно.

* * *
– Долго вы еще будете столоваться у Его Светлости? – недовольно проворчал Рийс. Он сидел на корточках, прячась за розовыми кустами от глаз прогуливающихся по саду дам. Его Благолепие же, напротив, совершенно открыто восседал на скамейке, вытянув ноги и щурясь от ласкового утреннего солнышка.
– Поживу пока. Повар в замке отменный. Ты-то чего беспокоишься?
Желтые глаза Рийса опасно сузились – уже одно то, что ему приходится на карачках ползать по этому саду… Впрочем, когда старший жрец глянул через плечо, он поспешно придал лицу отстраненное выражение.
– Если вы задержитесь здесь еще на месяц, храмовая казна может не выдержать. Страже на воротах – дай, дабы сделала вид, что не видит, кто входит. Гвардейцам, на каждый закрытый глазок, – дай. Да дворецкому, да челяди… Тут никаких пожертвований не напасешься!
– Перестань ныть. Храмовая казна – моя забота. Расскажи лучше, что слышно в городе.
– Что нового может быть слышно? Ругают имперцев за вероломное вторжение в Гверистан. Выросли цены на хлеб – опять же винят имперцев, что обложили пошлиной идущие с юга караваны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134