Но услышал лишь еще одну легенду из разряда: «Во времена, когда мир был молод и боги разгуливали по земле, словно по склонам Незримой Горы…» Из всей той белиберды, что сообщил ему жрец, внимания заслуживали лишь некоторые новые сведения о так называемом «возрождении Эрта». История мелкопоместного дворянчика, по ложному навету осужденного на казнь великим Морвейдом и превратившегося после смерти в бога, была широко известна. В каноническом тексте говорилось, что Эрт пожелал принять смерть от собственной руки, чтобы избавить палача от неблаговидного поступка. На глазах у толпы он упал на меч, пронзив сердце (интересно, как палач решился доверить ему свое оружие), а вечером того же дня, замкнув цепь перерождений, возродился в том же теле, «ибо не было по обе стороны Края никого более благого и совершенного». Ну потом он, понятно, вознесся и так далее…
Эрт Благолепный, или Возродившийся, согласно распространяемой его последователями легенде, анхорнский дворянин, основатель учения, по которому благочестивые люди (следующие законам Эрта) после смерти возрождаются в новом теле. Причем чем более «законопослушны» они были, тем более сладкая жизнь их ждет, в противном случае в новой жизни их уделом станут нищета и болезни, а самые большие грешники рискуют и вовсе не дождаться нового перерождения, и их ожидание в Бездне будет длиться вечно.
Эрт, умерев, возродился в своем же теле, поскольку достиг божественного совершенства, так называемого идеального воплощения, и таким образом стал бессмертным. После чего Эрт вознесся на Незримую Гору, где и присоединился к светлым богам, став девятым в Круге.
Легенда, рассказанная Хэйвордом, проливала свет на причину, по которой Морвейд так круто обошелся со своим подданным. По его. словам выходило, что рыцаря Эрта Ги-Оро обвинили в рубке золотого леса. Ничтожное поместье Ги-Оро граничило с эльфийским королевством. Владыка Гарьера потребовал, чтобы валившего лес на его территории графа казнили, и Морвейд оказал союзнику эту небольшую услугу. В этой части рассказ Первого Учителя вполне походил на правду. В те времена, сразу после Битвы Четырех Стихий, между эльфийскими владыками и правителями людей, после совместной победы над оркскими ордами, царили мир да любовь. А вот, кстати, после того, как воскресший Эрт проклял своих убийц и присоединился к Кругу богов, дружба с эльфами заметно поостыла.
– Попустительствуя тем, кто почитает лжебогов, вы лишаете своих подданных жизни вечной. Не уверовавший всей душой в Эрта никогда не достигнет идеального воплощения. Имперцы, пусть и силой, наставляют их на путь истинный, – вещал между тем жрец.
«Все это звенья одной цепи, – внимая гостю, думал Ги-Васко. – Мрачные пророчества Его Благолепия, обмолвки анхорнского гостя. Империя и Благолепный – недаром они в тот раз сошлись так близко. Потом эта история трехсотлетней давности, а теперь вот захват Гвиреи… Понять бы, к чему все это ведет?»
– Анхорнцы действуют жестко, но на первых порах это неизбежно. К тому же как бы ни была прискорбна смерть тех, кто отверг истинного бога, следует помнить что милосердием Эрта они на один шаг приблизились к идеальному воплощению. Вы сами однажды высказали подобную мысль…
«А что, если война с эльфами?» – неожиданно пришло в голову правителю. Ги-Васко даже на какое-то время перестал слушать собеседника. До сих пор, несмотря на едва прикрытую враждебность, обе стороны соблюдали подписанный более трехсот лет назад мирный договор. Большинство из ныне живущих уже и забыли, как это – воевать с вечно юными. Однако просвещенный правитель просто обязан помнить такие вещи. В истории человечества имелось несколько побед над эльфийским войском, но таких, что сами победители предпочитали о них не вспоминать.
Ги-Васко свел к переносице подернутые сединой брови. Три века назад, когда проклятый новым божеством Морвейд наложил на себя руки, люди сильно обиделись на перворожденных, посчитав их виновниками случившегося. К тому же у бога, бывшего прежде простым смертным, сразу нашлась масса почитателей. Так что горячая дружба людей и эльфов сменилась сначала отчуждением, потом неприязнью, а после и вовсе переросла в ненависть. Возможно, под предлогом священной мести или защиты веры Империя решила присоединить к своим владениям гарьерские леса?
Предчувствие, что догадка окажется верной, холодной змейкой скользнуло к сердцу. Вот только как в эту картину вписывается Траск? И для кого колдун готовил свое смертельное проклятие? Жрец Благолепного недвусмысленно намекнул, что это делалось для него, Ги-Васко. Он тоже поначалу склонялся к этой мысли, даже предположил, что заказчиком мог быть сам первосвященник – уж слишком нарочитой выглядела его забота о безопасности накануне праздника Всех Богов. Вот и про смерть магистра Его Благолепие не забыл помянуть. Но даже сейчас он не видел для сторонников Возрожденного большой выгоды от своей смерти. Нужны серьезные причины, чтобы затеять такое дорогостоящее покушение. С другой стороны, не было ли предостережение отвлекающим маневром? Что, если мишенью для проклятия был сам жрец? (Герцог незаметно оглядел визави.) Он мог узнать о планах колдуна и нанести удар первым, а потом для отвода глаз завести речь о подозрительной гибели Траска. Но зачем? Зачем?
– …к кому следовало бы примкнуть…
– Я обдумаю ваши слова, – оборвав священнослужителя посреди фразы, произнес правитель. – А пока я буду думать, полагаю, вы не откажетесь пожить во дворце. Гостевые покои как раз свободны, на случай выезда – мой эскорт к вашим услугам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134