Почти в ту же минуту хлопнула калитка в доме напротив, Шейла Розенберг, выйдя на улицу, помахала Финнерти.
– У Лонсдейлов никого сейчас нет, – пояснила она, указав на темные окна. – Марш и Эллен часа два назад уехали, а сын их – я видела – прямо перед вами, можно сказать. На машине Эллен.
– А не знаете, куда они поехали? Его родители, я имею в виду?
– Понятия не имею, – смущенно улыбнулась Шейла. – Я ведь вообще не имею привычки следить за соседями. – На лице ее появилось тревожное выражение. – А... что-нибудь случилось?
Финнерти внимательно смотрел на женщину. Как же, не следит она за соседями, черта-с-два...
– Да нет, ничего, – ответил он наконец. – Просто нам нужны кое-какие сведения.
Скажи он ей правду – через час ее будет знать весь квартал. Беспроволочный телеграф, чтоб их...
– Может быть, вам лучше позвонить в Центр? – предположила Шейла Розенберг. – Они, наверное, лучше знают, где их начальник находится.
Несмотря на заверения Шейлы Розенберг в том, что «дома у Лонсдейлов никого нет», Финнерти принял решение все-таки туда заглянуть.
В комнате, принадлежавшей, без сомнения, Алексу, он обнаружил залитую кровью рубашку. Осторожно положив ее в пластиковый пакет, он отдал его Джексону. Спустившись вниз, Финнерти набрал номер Медицинского центра.
– Куда именно они поехали – я могу вам точно сказать, – ответила на вопрос Финнерти Барбара Фэннон. – Доктор с супругой поехали в Пало Альто поговорить с доктором Торресом об их сыне, Алексе. По-моему, у них какие-то с ним проблемы. Номер я вам сейчас подскажу.
Барбара зашуршала страницами справочника, ища в нем телефон Института мозга. Финнерти мрачно усмехнулся. Проблемы. Хорошо сказано. Все равно что назвать акулу уклейкой...
* * *
Марш чувствовал, что теряет терпение.
В здании Института они сидели уже более двух часов – и полтора из них их продержали в приемной. Все это время Марш беспрестанно вышагивал из угла в угол по просторному холлу. Эллен же сидела на диване, застыв, как изваяние.
Наконец их пригласили в кабинет Торреса, где он продемонстрировал на экране монитора компьютерную модель операции, которую перенес мозг их сына.
Маршу эти цветные картинки ничего не говорили. Воспроизведение велось в ускоренном режиме, изображение было мутным, и понять происходящее даже посвященному было отнюдь нелегко.
– Эта программа, как вы понимаете, предназначена не для диагностики, а именно для операций, – произнес Торрес, отвернувшись от монитора. – Собственно говоря, то, что вы видите, вообще не предназначено для человеческих глаз. Эту программу должен читать компьютер, отдавать команды роботу... вся эта графика, в принципе, здесь не нужна. Это – побочный продукт в своем роде...
– Я все равно ничего не смыслю в ней, – отрезал Марш, не глядя на Торреса. – Вы обещали объяснить нам, что происходит с Алексом, а вместо этого показываете какие-то компьютерные сказки. Все, хватит. Выбирайте. Либо вы все сейчас же выкладываете, либо мы – я и моя жена – немедленно уходим отсюда. И встретимся мы с вами уже в суде. Объяснить еще раз – или вам и так все понятно?
Торрес не успел ответить – раздался телефонный звонок.
– Я велел ни с кем меня не соединять, – звенящим от гнева голосом произнес Торрес в трубку. Через секунду он, плотнее прижав трубку к уху, поднял глаза на сидевшего перед ним Марша Лонсдейла. – Это вас. Полиция. По-моему, у них снова что-то случилось.
Марш почти вырвал трубку из руки Торреса.
– Доктор Лонсдейл. Да, сержант, я узнал вас. Что-то произошло?
На несколько минут в кабинете воцарилось молчание. Когда Марш повесил трубку, Эллен сразу заметила, как побледнел ее муж.
– Марш... – выдохнула Эллен. – Там... что-то с Алексом?
– С Алексом... – голос Марша был едва слышен. – Это Финнерти... они хотят поговорить с ним...
– Опять? – Эллен почувствовала, как бешено и неровно забилось сердце. – Но они же только сегодня... А для чего?
– Только что найдена убитой Синтия Эванс... на гасиенде, вместе с дочерью, Кэролайн... Финнерти говорит, есть причины подозревать в этом Алекса...
Не в силах вымолвить ни слова, Эллен смотрела на мужа. Торрес резко поднялся из-за письменного стола.
– Если он действительно сказал такое, то он просто дурак, – его черные глаза сверкали от ярости.
– Но... он именно так сказал... – Марш все еще говорил шепотом. Торрес медленно опустился на стул, Марш повернулся к нему, с шумом выдохнул.
– Доктор Торрес, – теперь голос его звучал нормально, – прошу вас рассказать мне, в чем именно состояла суть операции.
– В том, что я спас его, – ответил Торрес, но было заметно, что самообладание изменило ему. Встретившись глазами с Маршем, он отвел взгляд, снова повисла долгая пауза. Затем, нахмурив брови, Торрес произнес: – Хорошо. Я расскажу вам обо всем, что сделал. И тогда вы поймете – Алекс не мог никого убить. – Он опять замолчал, и когда заговорил вновь, Маршу показалось, что обращается он не к Эллен и ни к нему, а к себе, доктору Раймонду Торресу. – Да, он не мог никого убить. Это абсолютно исключено. Невозможно.
Медленно, не упуская ни одной детали, Торрес начал рассказ о методах лечения больного по имени Алекс Лонсдейл.
Глава 23
Стараясь унять дрожь в руках, Эллен ощупывала взглядом лицо мужа, тщетно пытаясь найти на нем ответ – говорит ли Торрес им сейчас правду или снова пытается скрыть ее... Лицо Марша, однако, сохраняло каменное выражение, которое приняло в самом начале длинного рассказа Раймонда Торреса.
– Но... что же все это значит? – Эллен наконец набралась смелости. Реакция мужа – вернее, отсутствие таковой – пугало ее.
– Совершенно ничего не значит, – ответил Марш, – поскольку абсолютно невыполнимо с медицинской точки зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105