.. – Повернув голову, она посмотрела на Кэрол. – Если бы ты действительно знала, тяжелый он или нет, ты бы ведь сказала мне, правда?
На секунду сняв правую руку с руля, Кэрол слегка сжала кисть Эллен.
– Ну конечно, сказала бы. И уж точно не стану советовать тебе «не волноваться».
Кэрол замолчала, и Эллен попыталась представить себе, что в принципе могло случиться с сыном. Прервав поток мыслей, она выглянула в окно, обведя взглядом давно знакомую улицу.
– Красивый у нас городок, – неожиданно вырвалось у нее.
– Что? – в голосе Кэрол звучало удивление.
– Да просто посмотрела в окно, – как ни в чем не бывало продолжала Эллен. – А смотреть в него вот так мне, знаешь, давно не случалось. Я же целый день гоняю на машине по городу, но спроси меня, какой он... А оказывается, почти ничего не изменилось со времени нашего детства.
– Да, – медленно ответила Кэрол, недоумевая, ради чего Эллен завела этот разговор. – Многое осталось прежним.
Эллен то ли усмехнулась, то ли сдавленно всхлипнула.
– Ты, видно, думаешь, я рехнулась – в такой момент рассуждать о красотах нашего города? Да нет, не волнуйся. По крайней мере, мне так не кажется. Но если я буду думать о том, что сейчас чувствую, – вот тогда точно сойду с ума.
– А... что ты чувствуешь? Если не хочешь, не говори, я...
– Я чувствую, что он умер, – медленно выговаривая слова, ответила Эллен. – Чувства именно это мне подсказывают. Но на самом деле это не так. Я... я не дам ему умереть, слышишь!?
* * *
Эллен обвела взглядом группку людей, столпившихся в приемной реанимационного отделения. Большинство лиц были ей знакомы, хотя некоторых имен она не помнила, другие же, однако, сразу всплывали в мозгу.
Лайза Кокрэн.
Она сидела на кушетке, прижавшись к отцу; с ней о чем-то разговаривал полицейский. Увидев Эллен, Лайза немедленно вскочила и кинулась к ней на шею.
– Простите, простите, – прорыдала она. – О, миссис Лонсдейл, простите меня, пожалуйста. Ведь я совсем не хотела...
– Что произошло? – бесцветным голосом спросила Эллен.
– Я... я сама не поняла толком, – всхлипывала Лайза. – Мы... мы поссорились... но вовсе не сильно... и я решила пойти домой одна. Алекс, должно быть, решил догнать меня – и вел слишком быстро... – торопясь, Лайза сообщала немногие известные ей подробности, но Эллен слушала ее вполуха. И обе не замечали, что люди, находящиеся в комнате, в полном молчании смотрят на них.
– Так что... это из-за меня, – закончила Лайза. – Это я виновата во всем...
Эллен легонько погладила Лайзу по щеке, затем поцеловала девушку.
– Нет, – тихо сказала она. – Ни в чем ты не виновата. Тебя ведь не было в машине; ты не должна себя ни в чем винить.
Обернувшись, она принялась искать взглядом Барбару Фэннон, и увидела ее.
– Где он сейчас? – спросила ее Эллен. – Где Алекс?
– В операционной. Фрэнк и Бенни там же. А Марш у себя в кабинете, я тебя провожу.
Когда Эллен вошла в кабинет мужа, Марш сидел за столом, глядя перед собой невидящим взглядом, на столе – пустой стакан. Увидев ее, встал, вышел из-за стола и порывисто обнял.
– Ты была права, – этого свистящего шепота она никогда у него раньше не слышала. – Боже мой, как ты была права, Эллен...
– Он мертв? – спросила Эллен в ответ.
Марш отшатнулся, словно его ударили.
– Кто... кто сказал тебе это?
Эллен сильно побледнела.
– Никто. Я просто... просто у меня снова было предчувствие.
– Ну, на этот раз ты ошиблась, – вздохнул Марш. – Он жив, хвала Господу.
Эллен помолчала.
– Но если он жив... Марш, почему я не чувствую, этого?
– Не знаю. Но он жив, Эллен. В тяжелом состоянии, но живой.
Казалось, время остановилось, когда, подняв голову, Эллен пристально смотрела мужу в глаза. В конце концов губы ее тихо произнесли сказанное до того Маршем:
– Он жив. Он жив, знаю. Он не умрет.
И по опавшим щекам женщины, решившей быть сильной ради сына и мужа, потекли слезы.
* * *
Между тем в операционной Фрэнк Мэллори осторожно и тщательно удалил последний различимый фрагмент раздробленной черепной кости с поверхности полушарий мозга и взглянул на монитор.
По всем правилам парень уже давно должен быть в раю.
Но мониторы бесстрастно выдавали иную информацию – в пациенте теплилась жизнь.
Был пульс – нитяной, слабый, но постоянный.
Дыхание – хотя и с помощью респиратора.
Сломанная левая рука Алекса была заключена во временный фиксатор, на самые тяжелые из ран лица наложены швы, чтобы остановить кровотечение.
Но все это было самым простым.
Мозг – вот что было главной проблемой.
Судя по тому, что предстало сейчас перед взором Мэллори, при падении машины на дно оврага Алекс ударился головой; в итоге теменной отдел черепа превратился в кашу, лобный – был серьезно поврежден. Осколки костей застряли в коре мозга – их и удалял Мэллори с такой тщательностью. Затем, призвав на помощь весь свой немалый опыт, он принялся подгонять осколки один к другому, чтобы восстановить кость. Затем нужно было наложить временный бандаж – для того лишь, чтобы поддерживать в пациенте остатки жизни до момента, когда энцефалограмма выдаст прямую линию и медицина признает Алекса мертвым.
– Что вы думаете, мистер Мэллори? – спросил Бенни Коэн.
– Сейчас я стараюсь вообще не думать, – огрызнулся Мэллори, – а просто соединяю друг с другом эти вот кусочки того, что еще недавно было человеческим черепом. И должен тебе сказать, Бен, – это все, что я в данном случае могу сделать.
– То есть он не выкрутится?
– Этого я тоже не говорил, – нахмурился Фрэнк. – Дотянул ведь до этого времени.
Бенни кивнул.
– Но, мягко говоря, с нашей помощью. Сними с него сейчас респиратор – и пропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105