Один и тот же сон. Всегда – он на вершине холма, единственный свидетель гибели своих близких; всегда будут звучать в его ушах слова матери, превращаясь в четкое понимание – наступает день, и сделать предстоит немало.
Было ли это? Случилось ли все в точности так, как он видел во сне? Крики, выстрелы, алые пятна на белой стене...
Каждую ночь возвращается к нему этот сон. И наутро он знает, что ему следует делать...
Глава 1
Ла-Палома из тех городков, которым не присущи перемены. Расти он начал еще с тех времен, когда был крохотной деревушкой на холмах Пало Аль-то, но рос медленно, и центром его так и осталась бывшая деревенская площадь с белым зданием старинной испанской миссии. В отличие от других калифорнийских миссий эта, однако, не представляла собой ни исторической, ни культурной ценности – а потому не стала ни памятником, ни музеем. По решению муниципалитета ее переоборудовали в городской клуб, а пристройку, в которой раньше размещалась католическая школа, заняла библиотека.
За миссией располагалось маленькое заброшенное кладбище, за кладбищем – обветшавшие дома, где потомки некогда гордых калифорниос, основавших этот городок, влачили жалкое существование, перебиваясь службой в домах гринго, захвативших в давние времена гасиенды их предков, да по воскресеньям судача между собой по-испански о былых временах.
В паре кварталов от миссии находилась проселочная дорога, обочину которой жители Ла-Паломы гордо именовали главной улицей. Она была украшена треугольным куском земли, посреди которого возвышалось корявое туловище огромного дуба. Говорили, что это странное место и два столетия назад было точно таким – и именно его избрали основатели городка ориентиром, от него разбегались дороги на все четыре стороны света. Переулков и пешеходных дорожек в Ла-Паломе не было – прямые, как лучи, улицы расходились от здания миссии, с незапамятных времен так и оставшейся центром этого городка.
Потому окружавший вековое дерево кусок исторической земли именовался коротко и понятно – Площадью. Сам же дуб, на который не одно поколение ла-паломских мальчишек лазило за желудями, вешало качели, вырезало бесчисленные инициалы – причиняло такие поистине адские муки, каких бы не выдержало ни одно нормальное дерево. В ознаменование его возраста и заслуг дуб был обнесен забором, а кокетливый газончик с посыпанными песком тропинками, словно украденный из какого-нибудь английского парка, в свою очередь окружал забор. Аккуратные таблички рекомендовали горожанам по газону не ходить, пикников на нем не устраивать, бросать мусор исключительно в урны – имевшиеся в избытке и покрашенные в темно-песочный цвет; по мнению муниципалитета, цвет соответствовал испанскому колориту города; главная же табличка содержала исчерпывающую информацию о самом необыкновенном дереве, оно объявлялось самым большим и старым дубом во всей Калифорнии, вследствие чего дотрагиваться до него запрещалось кому-либо, кроме наделенных соответствующими полномочиями представителей Управления городских парков. То обстоятельство, что весь штат Управления состоял из двух трудившихся на общественных началах садовников, мало кого смущало.
Просто было не до этого – с тех пор, как Ла-Палому открыл для себя компьютерный мир.
Вернее, началось все с того, что тысячи пришельцев, наводнивших места, ныне известные как Силиконовая долина, вскоре начали обживать обширные территории вокруг Пало Альто и Саннивейл. Понятно, что тихая, сонная Ла-Палома, словно свернувшаяся клубочком вокруг своей Площади с вековым деревом, скрытая от вездесущего калифорнийского солнца эвкалиптовыми аллеями с густым подлеском, окруженная зелеными склонами холмов, – была слишком соблазнительным уголком, чтобы оставаться незамеченной столь долгое время.
А потому первые эшелоны жрецов компьютерного бога достигли Ла-Паломы в рекордно короткий срок. И все свои недавно приобретенные – и весьма немалые – капиталы они употребили на то, чтобы сохранить Ла-Палому такой, как она есть – желанным убежищем от суматошного большого мира.
Как относились к такому их решению местные жители – зависело исключительно от того, с кем из них в данный момент вы говорили об этом.
Для последнего поколения потомков гордых калифорниос приток людей с туго набитой мошной означал прирост рабочих мест. Для деревенских торговцев – увеличение дохода. И те, и другие были приятно удивлены, когда обнаружили, что привычная пляска на грани выживания сменилась спокойной безбедной жизнью.
Других же превращение Ла-Паломы в такого рода заповедник вынудило поменять весь их более-менее налаженный быт. Семья Лонсдейлов не была исключением.
Эллен Лонсдейл родилась и выросла в Ла-Паломе, и даже выйдя замуж, смогла убедить своего мужа Маршалла в том, что Ла-Палома – идеальное место для его медицинской практики: тихий, уютный городок, обещавший надежную постоянную клиентуру. Не говоря уже о том, что будущим детям лучших условий и подобрать было невозможно – детство самой Эллен служило тому подтверждением. Марш полюбил свои приезды в Ла-Палому на студенческие каникулы, а потому уговорить его не составило особого труда.
Первые десять лет супружеской жизни в родном городе прошли для Эллен как во сне. А когда случилось компьютерное нашествие – вместе с ним пришли перемены. Вначале едва заметные, Эллен почти не ощущала их, – а потом было уже слишком поздно.
И теперь, осторожно пробираясь на своем «вольво» по запруженной машинами – как всегда в майский полдень – центральной улице, Эллен снова поймала себя на мысли о том, что Площадь и вековой дуб, бывшие раньше символом города, сейчас стали воплощением и постигших его перемен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105