А в это время Иава и Асана забрали люди в белых одеждах, а им помогали люди в черном. Мы хотели потом, когда заклятие неподвижности спало, броситься на их поиски, но красные нити не позволили выйти из Вефиля. А потом ты побежал и забрал нас оттуда.
– Так чего ж ты нашел хорошего в этом месте?
– Много полезных вещей наменяли.
О Сущий, что ж за детей ты дал мне в спутники, подумал Чернов, приканчивая смастыренный им бутерброд из лепешки и ломтя сыра. Они потеряли двух соплеменников, буквально – потеряли, а радуются дешевым сувенирам, купленным в ближайших к аттракциону киосках! Прямо-таки капитан Кук и туземцы… И еще махонький вопрос – к месту: а каково придется тем двоим, Иаву и Асану, когда они оклемаются – это несомненно, Зрячий подтвердил! – и обнаружат, что город исчез с лица земли, что они – одни в чужом и страшном, а вовсе не радостном и веселом мире. И что у них нет идентификационных карт на животах…
– Вспомнил. Задрал чистую рубаху: на месте птичка. Похоже, прав Зрячий: виртуальность – это вполне действующая штуковина, нужны только условия, чтобы она действовала. Захочет Сущий – условия будут.
Пока Сущий хотел…
Женщина принесла помытые кроссовки.
Они были еще влажными, но Чернов все же обулся. Встал, отряхнул с рубахи хлебные крошки.
– Куда ты? – опять испуганно спросил Кармель.
– Похоже, что я не добежал, – сказал Чернов. – Вы тут сидите смирно, за ворота – ни шагу. А я попробую – в молоке.
Он бежал к воротам и понимал, что решение бежать «в молоке» не принадлежало ему. Опять, как Зрячему, кто-то или что-то подсказал или подсказало ему это решение, и он послушался, привычно уже приняв нашептанное за рожденное собой. Он – Вечный, слово сказано, а значит, ему свыше предписано слышать и слушаться и не противиться ни на миг. Никогда ни единым чувством не вмешиваться! Он уже попробовал – вопреки «сладкому взрыву» – испугаться высоты над крышами Джексонвилля: что из этого вышло?..
Он выскочил в туман, который все же оказался туманом, а не молоком, и бежать в нем было легко, хотя и душновато, и не видно ничего, но он бежал и думал: Сущий, если Ты и вправду ведешь меня, прости и верни на Путь, я – неверующий болван, не держи на меня зла, я больше никогда не усомнюсь в том, что я всего лишь – орудие Твое, а орудию негоже сопротивляться руке, взявшей его, поверь мне и проверь меня…
Он уже просил Сущего наслать на врагов Огонь Небесный. Тогда получилось. Услышал его Сущий, так?.. И осознал вдруг: а ведь он верит в Него, раз просит!..
Но не успел ни удивиться этой внезапной мысли, ни ужаснуться, ни восхититься. Ничего не успел. Вдруг наткнулся на что-то плотное, мокрое и холодное. И в этом плотном, мокром, холодном опять – как и совсем недавно на ночной безлюдной улице Джексонвилля – полетел, как с горы, как в детстве, как зимой после уроков: слетая к чертовой матери с самодельных деревянных санок и кубарем, вверх тормашками, зарываясь в снег.


Глава десятая.
СПИЧКА

Очень странным оказался этот снежный «сладкий взрыв»… Количество испытанных «взрывов» за все время, что Чернов знаком с этим, с позволения сказать, явлением, таково, что он может даже вести статистику, внедрять методологию (для кого, правда?..) и сравнивать один «взрыв» с другим. Этот – ну очень странный. Во-первых, холодно. Никакого всепоглощающего тепла, которое окатывало волной всякий раз, как наступал этот эрзац-оргазм! Во-вторых, темно. В смысле – не видно ничегошеньки. Обычно после «сладкого взрыва» мысли становились яснее, зрение острее, а слух… что?.. чутче?.. Корявое словечко… Ну да ладно, к глубинам лингвистики можно обратиться и впоследствии, сейчас не до них, тем более имеется еще и «в-третьих», А вот в-третьих, Чернов, вопреки тенденциям, никуда не бежал с дивным, поражающим воображение ускорением, не летел над крышами по ночному небу, аки ангел полуночи, а, напротив, лежал лежмя, не в силах пошевелиться, придавленный… Чем? Детскими санками?.. Он попытался повертеть головой, открыл рот, сделал глубокий вдох… Гортань моментально забилась чем-то холодным, мокрым, тающим… Ну, конечно, первое впечатление от начинавшегося «взрыва» не обмануло! Это же именно снег! Чернов даже на момент возрадовался: при всей неприглядности положения налицо имеется явная победа человеческого интеллекта над загадкой коварной судьбы: что вокруг? Темно, холодно, мокро?.. Правильный ответ дает олимпийский чемпион Игорь Чернов – снег, снег кругом, снизу, сверху, сбоку… Получен ответ, пусть и немалой ценой – чуть не задохнулся, вон до сих пор откашливается.
Теперь предстояло определить положение своего тела относительно горизонта, чтобы понять, что делать дальше. Дышать было тяжело, и на соображение Чернов отвел себе минимум времени. Судя по тому, как интенсивно к голове приливала кровь, положение было не самым для бегуна естественным – вверх ногами, вниз, естественно, башкой. Немного высвободив руки, Чернов разгреб снег перед лицом, устроив таким образом некую нишу для головы. Дышать стало легче. Освежившаяся сообразиловка выдала на-гора пугающий своей оригинальностью, но, кажется, самый подходящий вариант произошедшего: Чернов все-таки откуда-то летел, как и казалось ему, откуда-то он сверзился по прихотливым и неописуемым законам «взрывов», и что-то могучее в итоге вбило его в снег. Первая мысль: накрыло лавиной. Уж больно сходные ощущения с однажды испытанными… В свое время, время неблизкое, студенческое, Чернов проводил каждые зимние каникулы в горах Приэльбрусья, осваивая горнолыжный спорт, но не как параллельный основному – бегу, а так, для развлечения и общего развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133