.. В Книге сказано: «Но бойтесь мест вне Пути, где память сокращает время». Скажи, где ты был, и я смогу помочь тебе и всем нам. Очень сложно жить, не зная истины…
Чернов, любитель логики, не преминул заметить, что фраза из Книги, говоря научно, дуалистична. Кто что сокращает? Память – время или наоборот?.. Впрочем, одно другому, похоже, не противоречит, а, скорее, дополняет друг друга.
– Я был в месте, – честно признался он, – где рядом стоят четыре одинаковых города. Догадайся с трех раз, Кармель, что это за города?
Кармель видимо озадачился: воздел очи горе, губами зашевелил, что-то повторяя про себя.
– Я думаю, – сказал, – что это были знакомые тебе города. Любой из тех, что уже встречался нам на Пути. Может быть, Панкарбо, может быть, город Небесного Огня, может быть, даже наш Вефиль.
Обалдевший от супердогадливости Хранителя, Чернов поинтересовался:
– Как ты догадался?
И получил стандартный до скуки ответ:
– Сказано в Книге: «Каждый человек по воле Сущего обладает правом выбора – выбора судьбы, выбора надежды, выбора воли, выбора поступка, и лишь один Бегун наделен правом выбора Пути – на все времена. Но бесконечная жизнь вечного Бегуна вне Пути сложена из бесконечного числа конечных жизней смертных людей, а они не наделены правом выбора Пути, как и все смертные во все времена. Но право выбора Пути не дается Бегуну с начала Света и до прихода Тьмы: ведь он каждый раз встает на Путь, как в первый раз, ибо нет у вечного вечной памяти. В каждом новом Пути Бегун проходит испытание выбором, и Сущему знать, чем испытать своего Бегуна»…
Замолчал. Почему-то вздохнул тяжело.
Чернов встрял тут же:
– Про выбор – это понятно. Я другого не ждал, вечной памяти у меня и вправду нет, проверено опытом. Но, Кармель, родной, где в этой цитате хоть слово про знакомые города?
– Ты не дослушал, – с обидой сказал Кармель. Там, где он стоял, образовалась на полу приличная лужа. Под Черновым было посуше: он же переоделся. – Ты Бегун, я понимаю, но зачем так торопиться, когда ты никуда не бежишь? – объяснил обиду Кармель. – Дай мне досказать…
– Извини, – повинился Чернов. – Я весь – внимание.
– Это я из одного места в Книге сказал слова. А вот что сказано в другом месте: «И тогда Сущий поставил Бегуна перед непростой загадкой… – Слово „загадка“ он произнес почему-то по-латыни – enigma. Видимо, у народа Гананского не было такого термина. – Он положил перед ним несколько предметов и сказал: „Выбери тот, что принадлежит тебе по праву. Но не ошибись, иначе ты не сможешь закончить Путь“. И Бегун долго выбирал тот, что принадлежит ему по праву, и не мог остановить свой выбор ни на одном. И тогда сказал ему Сущий: „Ты забыл посмотреть на Солнце…“ И Бегун посмотрел на Солнце и увидел знак, как и говорил ему Сущий в прежних Путях, и сказал Сущему: „Владыка Вечности, положи передо мной еще один предмет, и он будет тем, что принадлежит мне по праву“. И спросил Сущий: „Но где я возьму для тебя еще один Предмет? Руки мои пусты…“ И сказал Бегун Сущему: „Руки твои – как Пути, мне тобою назначенные: неисповедимы и полны невидимым. Раскрой мне правую. Что увижу в ней, то и принадлежит мне“. И раскрыл Сущий Бегуну правую руку и сказал: „Ты понял знак Солнца, хотя и нет у тебя вечной памяти…“
Кармель опять замолчал, но теперь смотрел на Чернова вопросительно: мол, что ты на все это скажешь. Бегун?
А Чернов, хоть и устал донельзя, все ж не отказал себе, любимому, в удовольствии показать Хранителю, что и Бегун тоже кое-что умеет, кроме бега по сильно пересеченным местностям. Напрягся, вспомнил текст, выдал его на память:
– Что скажу? Да ничего не скажу. Разве добавлю пару фраз из Книги: «А когда новый Сдвиг принес двойное отражение предмета в дымном стекле, растерялся Бегун. Он теперь не мог узнать, где настоящее, а где отраженное, и не мог снова встать на Путь, потому что дымное стекло туманило взор и искажало пропорции. Но сказал Бегуну Зрячий: „Посмотри на солнце, оно тоже отражает все, что под ним, но никогда не отразится в нем то, чего нет под ним“. И посмотрел Бегун, и ослеп от солнечного огня, и в слепоте своей увидел истинное, и поразился тому, как прост ответ, и вновь прозрел, чтобы видеть и вести». Это, так я понимаю, было совсем в другой раз, на другом Пути.
Хранитель смотрел на Чернова как на чудо. Ну, к примеру, на явление Сущего простому смертному. Не сказал даже – выдохнул:
– Ты помнишь… Сущий позволил тебе вспомнить…
– Естественно, – сварливо подтвердил Чернов, – как же иначе? Ты-то цитируешь не все и неточно, вот Сущий и вмешался… Короче, сколько я отсутствовал?
– Три луны и три солнца. И еще одну луну. И все это время мы были одни, но работали, прерываясь лишь на краткий сон и сухую еду, чтобы исправить пагубы, которые принес в Вефиль страшный ветер. – Он произнес именно «руах», то есть ветер. Ни смерч, ни тем более Супервихрь неизвестны были Кармелю как явления. – Но мы все же верили, что ты вернешься… Теперь я понимаю слова Зрячего: «Тот, кого вы ждете, страдает сейчас больше вас. Но страдания его продлятся столько, сколько положил Сущий. Ждите… Он вернется, и я вернусь, когда придет… – Кармель замялся, добавил извинительно: – Я не понял последнего слова. Я не знаю, что придет, что имел в виду Зрячий.
– В Книге написано непонятное тебе? – удивился Чернов.
– При чем здесь Книга? – тоже удивился Кармель. – Я разговаривал со Зрячим, как сейчас с тобой. Он проезжал мимо Вефиля одну луну назад и завернул в город, чтобы утешить меня.
Чернов прямо-таки обалдел от очередной логичной нелогичности. Встречи со Зрячими – это прерогатива Бегуна, о том и в Книге написано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133