– Как?
– Ну, полейте его водой, что ли.
На распластанного Осадчего было вылито полбурдюка воды, прежде чем вефильцы догадались снять с него резиновую маску. Морщась от головной боли и тупо мигая, оживший сержант захотел было подняться, но сразу же был крепко зафиксирован Асавом и Керимом, а Медан ловко завязал ему руки за спиной. Теперь он лежал на боку и молча взирал на то, как, что-то бормоча на чужом языке, странные варвары ворочают и раздевают бесчувственного Михаиле.
Оказавшись в одном белье, Михаиле тоже начал проявлять признаки жизни – постанывать и материться. Ему тоже завязали руки и полили на лицо водой, чтобы побыстрее в себя приходил, не валялся без сознания: время шло быстро, кто знал – не появится ли здесь еще пара «противогазов»…
Чернов примерил на себя трофейную одежду – все оказалось впору. Повертев в руках противогаз, он спросил у связанного Осадчего:
– А это вам зачем?
– Воздух заражен, – спокойно, безо всякой злобы, ответил тот.
Мыслил по-солдатски; проиграл – не дергайся зря.
–Чем?
– Чем только не заражен. А ты правда не знаешь? Кто же ты тогда такой?
– Придет время – узнаешь. Значит, так, – перешел на древнееврейский, – этих двоих отведете в Вефиль и запрете где-нибудь ненадежнее. Руки не развязывать, глаз с них не спускать. Вернусь – подумаем, что с ними делать. А раненого погрузите… туда, – указал на автобус, названия которому тоже не было в скудном языке древнего народа.
Вефильцы послушно потащили подстреленного в машину.
– Осадчий, как его зовут?
– Алексей.
– А фамилия, звание?
– Ефрейтор Алексей Стеценко. Он ранен?
– Да. По нечаянности. Сам виноват. Я хочу отвезти его в больницу или куда-нибудь, где ему помогут. Подскажешь – поможешь другу.
– Подскажу. Поедешь по дороге, откуда мы приехали, через пару километров будет блокпост. Тебя пропустят, проедешь еще километров пять, въедешь в город… Там, правда, ты сам не разберешься. Мне бы надо с тобой поехать…
– Не надо, разберусь.
– Кто же ты такой, странный человек? Ты явно не враг и не чернь. Я не встречал здесь таких, как ты. Уже давно не встречал. – Осадчий смотрел на Чернова с достоинством вперемешку с интересом – так, будто у него и не были связаны руки, а разговор проходил на равных.
– Не знаю, что такое чернь, но я точно не враг. Я хочу, чтобы ты знал это. Просто, похоже, мы сейчас играем в разных командах, но это ненадолго. Скоро я уйду, и смысл конфликта будет исчерпан. А пока мои друзья присмотрят за то бой. Ты как бы в плену. Понял?
– Спасибо, догадался, – усмехнулся Осадчий.
– Тогда полежи малек, а я поехал. Где ключи от этого драндулета?
– В замке. Удачи тебе, бегун… Да, кстати, бегун – это у тебя профессиональное?
– И еще как! Профессиональнее не бывает… А за пожелание удачи – спасибо. – Чернов улыбнулся.
Ему чем-то понравился этот Осадчий, может, тем, что не потерял достоинства в откровенно унизительной ситуации.
Как и было обещано, вскорости Чернов, сопровождаемый световым пятном, подъехал к блокпосту. Небольшой домик, возле которого прохаживался одетый в такой же, как и у тех двух, черный плащ человек. На голове противогаз. Дорогу преграждал полосатый шлагбаум.
Чернов остановил автобус, но выходить не стал, внутренне напрягся, приготовился к тому, чтобы газануть в степь и объехать блокпост: догонять его им вроде не на чем…
«Плащ» подошел к машине с явным намерением пообщаться. Чернов, вздохнув, опустил стекло.
– Ну что, выяснили, почему фонари загорались? – Под резиновой образиной, по-видимому, имело место простое рабоче-крестьянское лицо с добродушной улыбкой – когда твой собеседник прячется за уродливой маской, невольно начнешь представлять его физиономию и мимику по голосу и тону.
– Выяснили, – кивнул Чернов.
Он был, как и, похоже, все тут, в противогазе и не опасался, что охранник на посту что-то заподозрит. Но беседовать с охранником не хотелось.
– И почему? – не унимался «плащ», видно, совсем ему тут скучно.
– Техника, – неопределенно махнул рукой Чернов.
– Понимаю, – серьезно ответил «плащ», – ну, езжай, коли так.
– Спасибо.
Автобус изрыгнул облако сизого дыма и проехал под поднятым шлагбаумом. По дороге Чернов размышлял о вопросе «плаща»: «Почему фонари загорались?» Значит, все перемещения по дороге контролируются, если из-за несанкционированного включения фонарей на место была выслана специальная бригада. Третья часть этой бригады лежала на полу автобуса и стонала.
– Эй, Леха! Алексей! Ты меня слышишь?
– М-м… – отозвался Леха.
– Говорить можешь?
– Могу.
– Я везу тебя в больницу, но не знаю, где она. Подскажи дорогу, это в твоих же интересах…
– В город…
– Что «в город»?
– В город въехали?
– Нет пока. Скоро въедем.
– У большого желтого здания… повернешь направо. Там будет…
– Что?
– Пост. Сдашь меня там.
Сдать-то тебя я сдам, подумал Чернов, но под каким соусом? Что сказать? Выехали втроем, приехали вдвоем, один раненый, другой вообще непонятно кто. Да и придется же снять противогаз когда-нибудь? Тогда что?
Ответить себе на этот вопрос Чернов не успел. Возник город.
Именно возник. Как мираж в пустыне. Вроде бы на этом месте еще недавно ничего не было, отвел взгляд на минутку и – бац! – смена декораций произошла. Из тумана на Чернова надвигался мрачный монолит плотно стоящих зданий, окруженных забором из колючей проволоки. Куда она уходила – направо и налево, было не видно – туман. Но для дороги в заборе имелся проем, в который Чернов и въехал.
Представшая его взору картина показалась чем-то знакомой. Порывшись в памяти, Чернов понял, что сейчас он видит собирательный образ, сотканный из того, что было читано в книгах и видено в кино, – разрушенный войной город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133