Он все равно вошел в меня, но я не кашляю кровью и не чувствую себя намного хуже, чем час назад, так что… Робби… я же знаю, вы упрямы… пожалуйста…
– Хорошо, хорошо, – отозвался доктор.
Он распахнул оба защитных жилета и обнаружил, что моя белая рубашка стала влажной и алой. Он разрезал рубашку и наконец добрался до самого лезвия; он поднял на меня глаза с выражением, которое можно было назвать только ужасом.
– Что там? – спросил я.
– Лезвие… оно в несколько дюймов шириной. Оно пробило всю одежду и вошло в ваш бок.
– Так давайте, – сказал я, – вытащите его. Он открыл сумку, которую принес с собой, и достал заранее приготовленный одноразовый шприц, как он сказал, втыкая в меня иглу, с болеутоляющим. После этого он извлек стерильную упаковку с перевязочным материалом. Такую же, как для Доротеи, подумал я. Он посмотрел на часы, засекая время, чтобы подействовала инъекция, потом разорвал упаковку и, держа перевязочную салфетку наготове, левой рукой взялся за торчащую рукоять ножа.
Нож не шевельнулся, но, несмотря на инъекцию, ощущение было не из приятных.
– Из этого положения я не смогу как следует взяться за него, – сказал Робби. Он посмотрел на О'Хару. – Вы сильный, – обратился к нему Робби. – Вы и вытяните нож.
О'Хара уставился на него, потом на меня.
– Подумай о боссах, – напомнил я. О'Хара криво улыбнулся и сказал Робби:
– Скомандуете, когда нужно будет тянуть.
– Сейчас, – ответил Робби.
О'Хара ухватился за рукоять и потянул, пока лезвие не вышло из моего бока.
Робби быстро наложил повязку, а О'Хара стоял, словно окаменев, отстраненно держа предмет, причинивший мне такую неприятность.
– Прошу прощения, – сказал мне Робби.
Я покачал головой. Во рту у меня пересохло. О'Хара положил нож на кухонный стол, на разорванную обертку от перевязочного пакета, и мы все втроем очень долго просто смотрели на него.
Длиной он был около восьми дюймов, и половину этой длины составляла рукоять. Плоское лезвие было почти трех дюймов шириной у рукояти и сходилось к острию. Одна длинная сторона треугольного лезвия была просто остро заточена, на другой были зазубрины. Широкий конец лезвия плавно переходил в рукоять, в которой было прорезано достаточно большое отверстие, чтобы в него можно было полностью продеть руку. Собственно рукоять с выемками для пальцев, чтобы усилить хватку, была составлена из нескольких кусков темного полированного дерева шириной в ладонь. Все остальное было из блестящего металла.
– Он тяжелый, – ровно сказал О'Хара. – Им можно было бы разрезать тебя пополам.
Широкий конец лезвия украшало одно-единственное слово: «Гнев».
Я поднял ужасное оружие, чтобы поближе рассмотреть его, и обнаружил, что оно действительно тяжелое (больше чем полфунта, как мы узнали, когда Робби взвесил его на кухонных весах Доротеи); выбитые на металле буквы гласили, что сделано оно из нержавеющей стали в Японии.
– Нам нужен, – сказал я, кладя нож обратно, – эксперт по ножам.
– Сначала вам нужен, – извиняющимся тоном произнес Робби, – ряд стежков для остановки кровотечения.
Все мои защитные приспособления сняли, чтобы Робби мог видеть, что делает, и он утешительным тоном сообщил мне, что острие ножа угодило мне в ребро и скользнуло вдоль него, не войдя в мягкие ткани и сквозь них в легкое.
– Ребро треснуло от удара. Но вы правы, вам повезло, все повреждения заживут достаточно быстро.
– Чудесно, – легкомысленно сказал я, чувствуя облегчение. – Быть может, завтра мне стоит надеть пуленепробиваемый жилет?
Робби стер с моего торса изрядное количество подсохшей крови, намочив для этого одно из чайных полотенец Доротеи, а потом помог мне облачиться в мою единственную относительно целую верхнюю одежду, то бишь в штормовку.
– Выглядите как новенький, – заверил он меня, застегивая «молнию» на штормовке.
– Босс ничего не заметит, – согласился О'Хара, кивая. – Ты в силах поговорить с ним?
Я кивнул. Поговорить с ним было необходимо. Нужно убедить его, что деньги компании в моих руках в такой же сохранности, как и в сейфе. Необходимо развеять все предположения о «злосчастье».
Я сказал:
– И все же мы должны найти того, кто так фанатически желает остановить съемки этого фильма, что даже пошел – или пошла – на убийство, чтобы добиться этого. Я полагаю, что этим ножом нас, возможно, хотели только запугать, вроде как вчерашним кинжальчиком, но если бы я не надел жилеты…
– Если бы не жилеты и на дюйм в любую сторону, – кивнул Робби, – вы уже стали бы достоянием истории.
– Таким образом, – продолжал я, – если мы допускаем, что меня намеревались убить, то я непременно должен узнать, кто и почему. Я хочу сказать, мы должны искать его сами, если не хотим обращаться в полицию. С другой стороны… – Я помолчал, затем продолжил: – …если причина нападения на меня не устранена, а именно это мы предполагаем, то они – он, она или они – могут попытаться напасть снова.
У меня было ощущение, что эта мысль посещала уже обоих моих приятелей, но они не хотели высказывать ее вслух, чтобы не тревожить меня.
– Ни один фильм не стоит того, чтобы умирать за него, – сказал О'Хара.
– Этот фильм затронул дерьмо, которое спокойно лежало двадцать шесть лет, – отозвался я. – Потому и поднялась такая вонь. Теперь уже нет смысла раскаиваться в содеянном. У нас остается выбор – или окончательно поставить крест на фильме и удрать в панике – и каким окажется мое будущее, если я это сделаю? – или… э… выкопать из-под дерьма факты.
– Но, – с сомнением произнес Робби, – найдете ли вы что-нибудь? Я имею в виду, что когда это все только случилось, дело было совсем свежим, но полиция ничего не нашла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97