Если бы они были здесь, наш любитель ножей не мог бы исчезнуть так просто.
Один из полицейских кивнул.
– Скажите, сэр, кто знал, что мистер Рурк будет здесь утром в это воскресенье?
– Около шестидесяти человек, – ответил я. – Любой работающий над фильмом знает расписание съемок на пару дней вперед. – Я сделал паузу. – Всегда кто-нибудь приходит, чтобы поглазеть, как снимается фильм, но мы отгоняем их прочь, так далеко, как это возможно, если не желаем, чтобы они попали в кадр. К тому же сегодня мы начали работу до восхода солнца. – Я обвел взглядом Хит. Не считая нашей возни, вокруг почти никого не было. Машины, проезжавшие по дороге, не сбрасывали скорость. Хит выглядел мирным и просторным – совершенно неподходящее место для смерти.
Как и сказал Нэш, никому не было причинено вреда. Полиция уехала, забрав свои записи, нож и версии причин происшедшего, теории, обратно в Ньюмаркет, и, чувствуя, как близкий рок кружит над нами, подобно стервятнику, я велел операторам вновь приступать к работе – снимать сцену первой встречи героев Нэша и Сильвы.
Когда мы закончили, было около трех часов дня. Едва я вернулся на конный двор, как прибыли четыре мотофургона для перевозки лошадей, чтобы отвезти их на Хантингдонский ипподром вместе с седлами, уздечками, удилами и прочей сбруей, кормом и попонами, не считая грумов и их дорожных сумок. Кажется, наш управляющий конюшнями великолепно справлялся. Несмотря на раннюю побудку утром, все словно собирались на праздничный карнавал.
Эту временную эйфорию развеял О'Хара, ворвавшийся во двор на своем автомобиле и заоравший на меня, едва ступив на землю:
– Что, во имя ада, происходит?
– Отправка в Хантингдон, – ответил я.
– Томас, я говорю не о чертовом Хантингдоне. Я услышал по радио, что какой-то маньяк напал на Нэша с ножом. Что происходит в этом содоме?
Я попытался рассказать ему, но он был слишком встревожен, чтобы слушать.
– Где Нэш? – спросил он.
– В доме, снимает грим.
Он нетерпеливо умчался в дом через заднюю дверь, оставив меня присматривать за отправкой. Фургоны выехали со двора, пассажиры больше не пели.
Монкрифф предположил, что у него будет на редкость свободный вечерок. Я сказал ему, что он заслужил его и ему следует побыстрее исчезнуть. Он это и сделал, надеясь, что О'Хара спохватится не скоро.
Оставшись один, я прислонился к двери конюшни, вслушиваясь в непривычную тишину и думая о ножах. Слабый голос Валентина звучал в моей голове: «Я оставил нож у Дерри».
Мир был полон ножей.
Кто такой Дерри?
О'Хара и Нэш вышли из дома вместе, и настроение у них было лучше, чем я ожидал.
– Я половину ночи говорил с Голливудом, – заметил О'Хара. – Я напомнил им, что увольнение режиссера в середине съемок почти неизбежно приведет к катастрофе, потому что критики всегда первым делом цепляются к этому факту и большинство их статеек мусолит вопрос о том, насколько лучше был бы фильм, если бы все осталось как есть.
– Как бы далеко от истины это ни было, – сухо прокомментировал Нэш.
– В данном случае, – жестко сказал ему О'Хара, – если вы помните, вы сказали, что если они выкинут Томаса, то уйдете и вы.
– Да. Глупо.
О'Хара кивнул.
– В любом случае. Я буду напирать на то, что нападение этого психа – реклама, причем неплохая. К тому времени, как картина выйдет на экраны, зрители будут рваться на нее.
Он говорил это так, словно убеждал самого себя, поэтому спорить с ним я не стал. Вместо этого я спросил:
– Я понадоблюсь вам здесь в следующие несколько часов?
– Полагаю, что нет, – с сомнением ответил он, вопросительно глядя на меня.
– Ранний воскресный вечер, – объяснил я, – это чрезвычайно подходящее время для нанесения неожиданных визитов фермерам. О'Хара понял.
– Джексон Уэллс!
– Верно. – Я повернулся к Нэшу. – Не хотите ли встретиться с человеком, которого играете?
– Нет, не хочу, – твердо ответил он. – Я не хочу подцепить грубые манеры старого скрипучего пенька.
Поскольку я тоже не жаждал его общества, то почувствовал скорее облегчение, чем сожаление.
– Я вернусь сегодня часам к десяти вечера, – сказал я. – У меня по графику встреча с Монкриффом и Зигги Кином.
– Зигги… кто? – спросил Нэш.
– Акробат, – ответил я. – Никто не ездит на лошади лучше него.
– Он лучше, чем Айвэн? Я улыбнулся.
– Он получает в десять раз больше, а мог бы получать и в двадцать.
– Это дельце на берегу? – спросил О'Хара.
Я кивнул.
– Какое дельце на берегу? – заинтересовался Нэш.
– Не спрашивайте, – усмехнулся О'Хара. – У нашего мальчика бывают озарения. Иногда они работают.
– Что за озарения? – спросил меня Нэш.
– Он не сможет сказать вам, – ответил вместо меня О'Хара. – Но если он видит это, значит, увидим и мы.
Нэш вздохнул. О'Хара продолжал:
– Если уж говорить о видениях, когда будет готово отснятое сегодня?
– Завтра утром, как обычно, – заверил я его. – Когда вернется фургон.
Мы каждый день посылали пленки с курьером в Лондон, чтобы за ночь их обработали там в специализированной лаборатории «Техниколор». Пленки отвозили в оба конца в лондонском фургоне, водитель и сопровождающий охранник проводили ночь в Лондоне и день в Ньюмаркете, и до сих пор этот канал работал без задержек.
Каждый день, просмотрев отснятые накануне кадры, я сверялся с путаной раскладкой сцен и отбирал то, что считал пригодным к выходу на экран, делая первичную редакцию фильма по мере продвижения вперед. Это проясняло мои мысли и одновременно экономило много времени тем, кто в дальнейшем будет заниматься окончательной редакцией. Некоторые режиссеры любили работать с редакторами фильмов уже на стадии грубого ежедневного монтажа, но я предпочитал делать это в одиночку, пусть даже монтаж отнимал у меня половину ночи, но зато я в большей степени контролировал конечный результат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97