Ее милость оделась в цвета провинции Тысячи Озер, голубые и зеленые, перетекающие друг в друга, словно озерная вода и трава. На талии она завязала пояс из вышивки, уплотненной холстом и несколькими пряжками из драгоценных металлов. Ее лицо белело, словно снег. Словно смерть. Губы и кончики длинных загнутых ногтей горели кроваво-красным. Она не носила украшений на голове или шее, которые могли бы отвлечь внимание от блестящего водопада иссиня-черных волос и от ярких глаз. Словно подтверждая свою симпатию, ее милость положила руку на тыльную сторону ладони Шу, на подлокотник его высокого трона. Император не смотрел на госпожу, но, похоже, не возражал против подобного прикосновения.
Ее милость госпожа Сьен Ма показывала не только свои симпатии, но и свою власть.
На ступеньку ниже пяти тронов стояли в ряд четыре стула поменьше, на каждом сидело по принцу Фибии в одеждах Дворца Солнца и серебряных венцах на голове. Рука и плечо Адара были крепко перебинтованы и притянуты к туловищу, но красных кругов под глазами от недавнего ранения и след простыл. Балар смотрел на Льешо так, будто тот шел по узкому мосту над глубокой пропастью с каменными зубьями на дне.
Шокар собирался встать, но передумал, вспомнив о богине и королях позади него. Принц устроился на стуле поудобнее, но следил за каждым движением Льешо с трогательной заботой.
А я и не знал, подумал Льешо, потрясенный любовью брата, так явно написанной у того на лице. При виде подобной любви ему захотелось убежать подальше, чтобы защитить брата.
Льюка вообще не смотрел на Льешо. Казалось, он вовсе ничего не видит, таким потусторонним стал его взгляд. Льешо помнил, какие образы встают перед Льюкой, и вздрогнул при мысли о подобном плене в сравнении с его собственным пребыванием на веслах. Надо было что-то предпринять, пока Льюка не зашел слишком далеко в своем безумии.
Льешо не замечал стул у ног богини, пока серебряная трель не привлекла его внимание. Ясное Утро, карлик, смертный бог милосердия, приветствовал Льешо высокой нотой глиняной дудочки, которая помещалась у него в ладони. За его спиной трепетала флейта, а между коленей стоял маленький барабан.
– Добро пожаловать обратно, – сказал карлик с такой теплотой в глазах, что Льешо еле сдержал слезы. Он скучал по молчаливому пониманию смертного бога милосердия: его слова грозили расплескать чувства к братьям, Шу и даже госпоже Сьен Ма.
Юноша пришел отчитываться за исчезновение принца Тая, но собрание принцев, королей и божеств напомнило ему и об успехах.
– Похоже, вы в добром здравии, Льешо, король Фибии, возлюбленный Великой Богини, страдающей на небесах, в то время как мы сражаемся в смертном мире…
Намекнув на неотложный характер похода, смертная богиня войны убрала ладонь с запястья Шу и протянула обе изящные руки Льешо.
– Почти что так, моя госпожа Сьен Ма…
Льешо прикоснулся лбом к ее ладоням.
Покончив с формальностями, госпожа Сьен Ма обратилась к нему более непринужденно:
– Мой дар хорошо послужил тебе, юный король?
Она изогнула бровь и указала кроваво-красным ногтем на копье, выглядывающее из-за плеча Льешо.
– В последнее время убить меня оно не пытается, – произнес юноша с улыбкой, которая говорила больше, чем слова. – Я выбираю направление броска, а копье иногда шепотом выражает свои жалобы. Пока соглашение соблюдается.
– Значит, надежда еще есть.
В первый раз после того момента, как они покинули желтую шелковую палатку госпожи Сьен Ма в самом начале похода, ее милость показала свои истинные чувства. Она улыбнулась сквозь слезы, и Льешо заметил, что надежда в ней борется с таким отчаянием, что впору было рухнуть на сияющий пол из стеклянных плиток, однако окаменевшие колени удержали юношу на месте. Судя по глазам Шу, император разделял предчувствия ее милости и готовился сражаться до конца, чтобы не допустить наступления ужасов огненной тьмы.
Пальцы ее милости слегка дрогнули в знак того, что им следует продолжить. Жестом госпожа пригласила фибского короля сесть на пустой трон рядом. Льешо предпочел бы занять место подле братьев, а еще лучше – у ног богини с карликом. Но он потерял право выбора давным-давно, а потому сел среди королей.
Всегда готовый к услугам Хабиба, как и обычно, встал позади богини. Госпожа Сьен Ма никак не отреагировала на его появление, но напряжение оставило ее тело.
– Твои ладони загрубели от мозолей и покрылись кровью, Льешо, – кивнула богиня на руки юноши. – Чем ты занимался?
– Греб на галере, ваша милость.
Льешо воспринял вопрос как начало разговора о принце Тае. Он проигнорировал испуганный вздох Адара и кротко склонил голову, принося извинения Мерген-хану, чего и добивалась богиня.
– Ваш племянник, принц Таючит, присоединился к нам, когда наши пути и пути народа Кубал разошлись, о повелитель.
Обстоятельства, а именно изложение плохих новостей в присутствии королей и самой богини войны, заставили его говорить более формально, чем хотелось бы. Желания, однако, не имели к настоящей ситуации никакого отношения.
– Мы пытались убедить его вернуться, но он посчитал за честь участвовать в походе вместе с моей командой. Между нами возникло недопонимание. Я воспринял кое-какие его слова за обиду. От огорчения, боюсь, я глубоко оскорбил его. Осознав свою ошибку, я пытался найти его, чтобы объясниться, но он уже отправился домой. Утром мы нашли следы, которые говорили о том, что ночью принца пленили пираты.
При упоминании о пиратах Шокар напрягся, будто собирался выхватить меч, который не посмел принести на встречу с королями и богиней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155