– Я исчерпал запасы стихов и вернулся к простым словам обычных людей.
Они начали поход совсем детьми, так что молитва оказалась как раз кстати. Льешо подумал: интересно, как там дела у его отряда? Воинам запретили появляться у него. Скорее всего скука и беспокойство сказываются на выдержке друзей, которые нервничают и готовы в любой момент схватиться за нож или меч. Конечно, они справятся – как всегда. Но с самого корабля Льешо не видел бога-мошенника и ни разу не слышал, как кто-нибудь упомянул бы хоть одно из его имен. Ему стало не по себе.
– Мастер Ден?..
Вопрос не имел никакого отношения к предыдущему разговору, но Менар ответил терпеливо, как больному:
– Он в городе. Мастер Ибн Аль-Рази не мог запереть перед ним свои двери, когда твой друг принес тебя на руках, но он не потерпел бы присутствия фальшивых богов под крышей своего дома.
Льешо вздрогнул, услышав подобные слова о боге-мошеннике из уст фибского принца.
– Как можно отрицать существование того, кто заходит через дверь и кланяется хозяину?
Вероятно, Чи-Чу никогда не брал Менара за шиворот и не ставил на путь истинный своими могучими руками. Но семь смертных богов составляли большую часть Пути Великой Богини, а Менар был принцем при ее святейшем дворе.
Льешо боялся задать следующий вопрос, а потому превратил его в упрек.
– Ты же знаешь правду. Ты мог бы отговорить лекаря…
Менар вздохнул. Льешо привык к тусклому свету и заметил шевеление во тьме.
Поэт пожал плечами.
– Я больше не иду по Пути Богини, – сказал он. – Мы не отрицаем существования мастера Дена или его магических способностей. Если бы мы встретились с госпожой Сьен Ма, которой служит Хабиба, то признали бы ее за ценного мага… Но мы не считаем смертных созданий богами. Мастер Ибн Аль-Рази, будучи в твердом уме, никогда не предложит гостеприимство человеку, объявляющему себя богом.
Льешо не знал, что ответить.
– То есть ты не веришь в Великую Богиню и Небеса?..
Невероятно… В какой-то момент Льешо перестал думать о Богине, как о недостижимой цели. Небесная жена, которая поила его водой, когда он страдал от жажды, которая успокаивала, когда он мучился от боли, которая оплакивала несчетное количество жизней, стала такой же реальной, как его отряд – и даже более дорогой, чем любой из его друзей.
– Когда-то верил. – Менар сокрушенно вздохнул. – Теперь – нет…
Она целовала меня. Льешо хотел поделиться своими переживаниями. Я был в райских садах, им нужна наша помощь.
В голову пришла новая мысль: хотя она причиняла почти физическую боль, юноша не мог оставить ее без внимания.
– Или же, зная, что врата рая в опасности, ты специально отринул ее мольбу?..
Свет свечи или лампы помог бы Льешо прочитать чувства брата в нервном подергивании пальцев или выражении лица. Но в комнате стояла тьма.
Боясь, что просьба собьет настрой, принц закрыл глаза и положился на чувства, которые открывали Менару мир каждый день. Голос поэта расскажет о многом. Льешо прислушался – брат дышал тяжело.
– В Битинии серьезно относятся к религии, – произнес Менар. – Раб должен принять Отца с Дочерью – или умереть. У слепого раба, даже поэта, не остается выбора. Слепого язычника отправляют в копи или публично забивают камнями. Или же отрубают голову, если попадается милосердный хозяин.
Это не милосердие, хотел сказать Льешо. Милосердие – это карлик, играющий на флейте при дворе императора Шана. Но Менар слишком увлекся. Юноша придержал язык, а принц-поэт, ставший рабом не только людей, но и богов, продолжил исповедоваться.
– Долгое время я сопротивлялся…
Шорох материи заставил Льешо открыть глаза. Менар поднял руку – то ли пытаясь дотронуться до лица брата, то ли в жесте отчаяния – и опустил ее вновь, слегка поколебав тьму.
– Отчасти сыграла роль традиция… Но мне выжгли глаза, и я предпочитал смерть слепоте. Ибн Аль-Рази не дал мне умереть. Он привел меня к себе домой. Даже в вечной темноте лечебница напомнила мне больницу Адара в горах. Ибн Аль-Рази предложил мне новую жизнь в объятиях Отца и Дочери.
– Но Богиня…
Менар вздохнул.
– Для тебя все по-другому, как для Адара и других избранных супругов. Тем, до кого она не снизошла, верить труднее.
– Шокар говорит, что ему даровано нечто большее – свобода вести обычную жизнь…
– Отец и его Святая Дочь были добры ко мне, Льешо, когда весь мир превратился в кучку пепла на моей ладони. Я уважаю твое служение, даже последую за тобой… только во имя своих новых богов.
Льешо всегда думал, что веру нельзя навязать силой, что она возникает из глубины сердца. Похоже, он ошибался. Но юноша не собирался использовать против брата тактику его хозяев.
Как верный слуга Великой Богини в ответ Льешо мог только предложить собственную историю.
– Знаешь, она – настоящая, не какой-нибудь идеал из философской притчи. Она поила меня водой из ладоней и поддерживала мою голову, когда яды мастера Марко грозили убить меня…
– Я понимаю, – сказал Менар. – Твои друзья говорили мне об этом колдуне. Я всего лишь поэт, но проткну ему сердце своим стилом, прежде чем он тронет тебя снова. Однако в мастерской хозяина я узнал, что когда мы испытываем сильную боль или ужас, воображение исполняет желания сердца.
– Так ты объясняешь свои пророчества?
– Иногда, – признался Менар, странно усмехнувшись. – Обычно я только открываю рот и предоставляю другим решать, от кого исходит послание. Но водой меня не поил ни один бог.
Льешо вспомнил дни собственных сомнений. Сомнений не в существовании Богини, но в том, что она находит достойным принца в изгнании, бывшего раба и гладиатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155