Оказывается, тот факт, что мы вдохновимся, не вы-
текает из того, что было перед этим. Так вот, на эту фунда-
ментальную дискретность (а это очень важный, чисто сти-
листически, пункт для понимания философского рассужде-
ния) и на свойство этой дискретности и указывает смерть.
Смерть в предельном своем виде как раз выражает дис-
кретность, поскольку, зная, что мы умрем, мы не знаем, ко-
гда это случится. И более того, смерть завершает нашу
жизнь; только в смерти она завершена и выявлен ее полный
смысл. Вспомним античную легенду о братьях, которые
оказались первыми в состязании на колесницах, когда мать
выпрашивала у Бога самую лучшую награду для них, и Бог
наградил их смертью - их жизнь была завершена славой.
Подобная завершенность, а, с другой стороны, дискрет-
ность, то есть отсутствие связи предшествующего с после-
дующим, лучше всего проглядывает через смертный облик.
Такие .понятия и являются предельными понятиями.

Отметим здесь два очень интересных обстоятельства.
Во-первых, представим такой, я бы сказал, сумасшедший
сдвиг мышления - поворот глаз. В глазах традиционного
грека мир по-прежнему оставался в мифологических рам-
ках (вы можете увидеть это по материалу первых греческих
философов, включая Платона): сам язык полон еще мифи-
ческих, архаических образов, ассоциаций, представлений,
мысленные предметы, казалось бы, те же самые, но фило-
софы на них уже смотрят иначе. Собственно, поэтому у
Платона и появляется замечательный образ, которым он
хочет пояснить, что такое мышление. Он говорит, что, в
общем-то, все, что мы видим - не мышление. Мышле-
ние - это когда повернуты глаза души; то есть когда на-
ши, реальные глаза смотрят на то же самое и они те же са-
мые, что у всех, но что-то можно увидеть ими, не бегая
вокруг предмета и не разглядывая его, а повернув глаза ду-
ши. Этим образом - поворота глаз души - греки и обо-
значили то новое, что возникло и чему они со страстью
предавались, то, что можно назвать <отвлеченным мышле-
нием> то и есть философия и из чего возникло так назы-
ваемое научное мышление).

И второе обстоятельство: проблема отличения филосо-
фии от мифа. Знаменитая проблема перехода от мифа к Ло-
госу Разные авторы по-разному проводят границу между
мифом и Логосом. И этот факт всякий раз различного и
убедительного проведения границы говорит о том, что са-
ма эта проблема ускользает и не поддается однозначному
решению. И тем не менее каждому человеку дана способ-
ность интуитивно узнавать и различать тексты мифологи-
ческие и философские. Но когда мы пытаемся эксплициро-
вать нашу интуицию - не получается.

И вот через то, чего определить мы не можем, но интуи-
тивно понимаем или воспринимаем как философию или
философское явление, проходит-таки довольно четкая и
прочная нить. Связана она, конечно, с тем, что я называю
реальной философией (в отличие от теоретической, или фи-
лософии как учения о системах) - философией, которая
закодирована в некоторых условиях сознательной челове-
ческой жизни (в той мере, в какой она реализуется как сознание

Для дальнейшего рассуждения я буду вводить философ-
ские понятия. Так что держите в голове четкое различие
между чем-то, что упорядочено, что воспроизводится под
знаком формы в некотором устойчивом, гармоническом и
цельном виде, - с одной стороны, а с другой - чем-то
другим, хаотичным, неопределенным, бесконечным, что
подвержено распаду во времени. Теперь приложим к этому
идею: то, что цельно и упорядочено - не есть человек, не
есть та человеческая жизнь, какую мы знаем; мы знаем
только обыденную, повседневную, эмпирическую жизнь. Я
Говорил вам, что в основе всех великих философий и рели-
гий лежит одна единственная мысль: реально есть, сущест-
вует какая-то другая жизнь, более реальная, чем наша обы-
денная. Есть что-то другое, что тоже живет, но живет ина-
че, более осмысленно - это более высокая жизнь, и можно
прилагать к ней слова: священная, святая, в ином времени,
и ином пространстве и т.д.

Идея иной жизни означает, кроме всего прочего, одну
забавную вещь. Откуда мы узнаем, что есть эта другая
жизнь, спрашивают греки, в которой нет распада, в кото-
рой есть память... - а память - условие для того, чтобы

моменты времени соединились, хотя она не является эмпи-
рическим свойством человека. Когда я говорю, что
забывать - это естественно, а помнить - искусственно, я
имею в виду свойства некоего другого целого, в котором
есть память. В человеке как биологическом существе памя-
ти нет, а в сознании человека, который прошел сквозь уда-
ры кнута ритуала и мистерии, появляются мысли, несущие
в себе память, преемственность, связи. И возникает про-
блема другой жизни, мысль об этом появляется именно по-
тому, что другой жизни может и не быть. Или выражусь
иначе, взяв частный случай этого хода рассуждения: про-
блема истины возникает только потому, что существует
возможность заблуждения. Там, где нет такой возможно-
сти, нет и проблемы истины. То есть греки полагали, что
если возникает проблема какого-то особого упорядочен-
ного состояния, то это потому, что человек своенравен и
своеволен, и лишь по своему поведению и своеволию мо-
жет распадаться, заблуждаться, творить зло. Вот в каком
контексте появляется идея закона.

Следовательно, пока мы не поймем, что можем заблуж-
даться, своевольничать и своим своеволием ввергать мир в
хаос, мы вообще не можем думать об истине и законах как
о предмете философского и научного, отвлеченного рассу-
ждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18