Но тогда это
предшествование будет иметь, очевидно, какой-то содер-
жательный смысл, а не горделивую позу утверждения, что
все, что предшествовало, есть заблуждение, а мы - самые
умные, красивые и все понимаем, в отличие от заблужде-
ний первобытного человека. Так что же мы можем увидеть
в мифе? - Одну из первых, конечно, датируемых началом
человечества (с самого первого появления его следов, о ко-
торых мы знаем в результате раскопок), - человекообра-
зующую машину. И это же относится к искусству как эле-
менту мифа. (Учитывая, что очень трудно отличить исход-
ные мифы от продуктов <фольклорной> коллективной
фантазии, от первых образцов того, что по теперешним
критериям можно назвать искусством. Особенно трудно
проводить это различение, если мы берем ритуальную сто-
рону мифа. Мы его устанавливаем с большим трудом, по-
сле довольно долгой аналитической работы исследования
и определения понятий. И такая трудность различения не
случайна.

Чуть позже я поясню свою мысль, чтобы выявить одно-
временно те содержательные жизненные вещи, которые
именно к жизни имеют отношение и которые потом стано-
вятся предметом философского анализа, и получают соот-
ветствующие философские понятия. А пока попытаемся
без специальных понятий присмотреться к тому, что здесь
происходит и что мы называем <жизнью> в некотором осо-
бом смысле слова, чтобы понять, почему я с этой особой
формой жизни связываю ритуал, миф и хочу подойти к воз-
никновению философии из мифа.

Для начала, для того чтобы поставить своего рода веху,
скажу, что в истории культуры наблюдается такая интерес-
ная вещь, как соответствие во времени. Слово <соответст-
вие> я употребляю в том же смысле, в каком его употребля-
ли символисты XIX века. В частности, Бодлер называл это
системой совпадений и соответствий.
Соответствий нескольких явлений, совершенно непохожих
друг на друга. Казалось бы, явления не связаны, но между
ними есть символическое соответствие, или совпадения, ес-
ли угодно. Так вот, таким странным историческим соот-
ветствием (для нас же это просто веха) является простой ис-
торический факт, которому один из немецких философов-
экзистенциалистов, Ясперс, дал довольно точное
название - осевое время.

В VI веке до нашей эры, в разных местах, не связанных
друг с другом или связанных настолько слабо, что с этой
связью можно не считаться и не говорить поэтому о мигра-
ции идей и культур, - в Греции, Индии, Китае и Персии
(точки идут густо, примерно на одной временной оси, по-
этому Ясперс и назвал это <осевым временем>) возникло
несколько сходных явлений: метафизических религий осо-
бого рода, отличающихся от этнических или локальных ре-
лигий. Это - Будда в Индии, Лао-цзы в Китае, Заратустра
в Персии, первые философы Греции - Парменид и так на-
зываемая физиологическая, милетская школа (фюзис -
природа, отсюда <физиология> - не в нашем современном
смысле слова, а в греческом, и поэтому первые фило-
софы - Фалес, Анаксимен, Анаксимандр назывались фи-
зиологами). При этом, если мы возьмем, например, Будду,
не зная еще, что такое философия, и не умея дать этому оп-
ределения (определение и сейчас дать трудно), то интуи-
тивно, тем не менее, понимаем, что это такое же явление,
как Парменид в Греции или Лао-цзы в Китае. Мы как бы
феноменологически или, скажем так, по стилистике ухва-
тываем это соответствие (поэтому я и называю его симво-
лическим), совершенно отрешаясь от различия в содержа-
нии. С этого и начинается наша история: какой-то пере-
лом, произошедший одновременно в не связанных друг с
другом местах, когда почти одновременно появляются раз-
бросанные по географии культур группы людей, идей и ка-
ких-то мысленных и духовных построений и, более того,
способов жизни, ибо в большинстве случаев (кроме грече-
ского) это было сопряжено с наложившейся религией лич-
ностного спасения - с тем, что стало называться потом
мировыми религиями. (Мировые религии в исходном сво-
ем пункте являются религиями личностного спасения, в от-
личие от массово-архаических, коллективистских, локаль-
ных религий.)

Но, поставив эту веху, вернемся все же к содержанию.
Что я имел в виду, рассуждая об особой жизни, в связи с ко-
торой можно говорить о мифе как о человекообразующей
машине, а не о системе представлений. (В дальнейшем нам
придется говорить о философии как особом типе размыш-
ления, связанного, кстати весьма существенно, в том числе

и с проблемой или с идеей жизни, организуемой в качестве
условия и формы личностного спасения.) Так что же это за
особая жизнь, с которой связано то, что я назвал конструк-
тивной стороной мифа и что затем окажется конструктив-
ной стороной и философского рассуждения, которое, соб-
ственно, и появляется (уже на уровне понятий) с открыти-
ем этой конструктивной стороны? Принимаем во внима-
ние, что философия и наука будут для нас некоторого рода
экспериментальной деятельностью, экспериментировани-
ем с человеческими возможностями. Пометьте себе слово
<возможности> или <возможный человек> (в отличие от
реального человека). Напомню вам в этой связи фразу из
шекспировского <Гамлета>: <Господи, мы знаем, кто мы
такие, но не знаем, чем можем стать> . Есть что-то, сле-
довательно, что дано нам как <я>, как <мы>, а есть еще что-
то, о чем мы не знаем и что можем лишь открыть в качест-
ве нашего <я> в нас самих (это уже из области возможного).
Итак, миф, сочетаемый с ритуалом, есть не просто неко-
торое представление, правильное или неправильное, о ми-
ре, но имеет, к тому же, конструктивную, человекообра-
зующую сторону:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18