Под пристальным взглядом Рэнда Розали покраснела и опустила глаза, сиявшие чистым голубым светом. Он заметил, что она изменила прическу: теперь на лоб ей падала короткая модная челка, а длинные локоны были собраны на затылке и перевиты шелковой лентой.– Я с трудом узнал вас, – вымолвил наконец Рэнд чуть хриплым голосом, с удивлением ощущая себя совершенно беззащитным перед ее очарованием. Чувства его боролись между желанием и негодованием."Какая смелость, как она могла надеть такое декольте!" – думал он, с трудом отводя восхищенный взгляд от ее груди, умом между тем понимая, что она одета так же, как другие женщины.И снова его поразила мысль: хватит ли у него выдержки не прикасаться к ней, если на карту поставлены его гордость и его слово? Милосердный Боже, зачем он расставил ловушку самому себе? "Но разве мог я предположить, что буду желать ее так сильно!" – с отчаянием думал он.– Вы прекрасно выглядите, – проговорил он наконец, поняв, что он него ждут слов одобрения.Мадам Мирабе была явно разочарована такой сдержанной оценкой, а Розали, казалось, осталась вполне довольна и этим.Она улыбнулась, и внезапно перед Рэндом предстала… другая женщина. Это длилось всего одно мгновение, но и его оказалось достаточно, чтобы Рэнд с пугающей ясностью понял, что где-то когда-то он уже видел ее.– Откуда у вас это? – спросил он, задумчиво глядя на золотую безделушку с выгравированной в центре буквой "Б" в окружении венка из листьев. Это была мужская булавка для галстука.– Она принадлежала моему отцу Джорджу Беллью, – ответила Розали. – Ее подарила мне мать в день восемнадцатилетия."Почему он спрашивает об этом? – с возмущением думала Розали. – Неужели я сама и мое платье ему не интересны?" И это после того, как я потратила на это целый день.– Понравилось ли вам платье? – как-то слегка застенчиво спросила мадам Мирабе.– Мадам, – медленно произнес Рэнд. – Ваш несравненный артистизм под стать великолепию этих чудных тканей.Восхищение было выражено столь небрежно, что Розали предпочла бы, чтобы он не высказал его вовсе.– Ax, мне кажется, вы имеете в виду совсем не ткань… притворно улыбнулась мадам Мирабе, уклонившись от дальнейших похвал с искусством настоящей француженки.Рэнд, в свою очередь, тактично заговорил о счете"– Подобное превращение достойно, безусловно, хорошего вознаграждения, дорогая мадам Мирабе.– О да, – сразу же согласилась она. – Заметьте, месье, сколько здесь работы! Вы иностранец, но я не пользуюсь этим и не пытаюсь надуть вас. Такой товар и впрямь стоит немалых денег.Почувствовав смущение и неудобство от того, что мужчина покупает ей одежду, туфли и даже белье, Розали молчала, пока они не покинули магазин чрезвычайно благодарной мадам Мирабе."Лорд Беркли – мой должник, – снова и снова мысленно повторяла она. – Он лишил меня невинности, из-за него я потеряла дом и работу. И несколькими тряпками этого все равно не возместишь".После того как он оплатил все покупки, Розали не покидало неприятное чувство, будто теперь она стала чем-то вроде собственности Рэнда.Он первым начал разговор;– Итак, сегодня у тебя был удачный день.Розали кивнула.– Я вижу, ты отрезала волосы, – заметил он с явным неудовольствием в голосе.Наконец-то он соизволил обратить внимание на ее внешность!– Только спереди, – небрежно ответила Розали – Больше не предпринимай ничего, не посоветовавшись со мной!– Я вам не горничная, лорд Беркли, и не ваша собственность, и мне не нужны ваши приказы.– Не нужны мои приказы, нужны только мои деньги, так?– Но вы же сами предложили купить мне одежду!– Да, одежду, черт возьми, но я не предлагал тебе стричь твои проклятые волосы!– В конце концов это мое дело. А их все равно теперь не вернешь. И почему это так вас беспокоит…– Мне наплевать, – резко перебил он, пытаясь взять себя в руки.Они замолчали, слушая стук копыт и громыхание колес по неровной дороге. Неожиданно Рэнд сказал:– Мы не сможем так жить, это ясно. Мы кончим тем, что убьем друг друга.– Да, я вижу, наши разногласия совершенно непримиримы, – сказала Розали, с удивлением думая, как они будут жить бок о бок все это время.Вдруг мрачная задумчивость Рэнда сменилась неожиданным весельем.– Если уж Англия с Францией смогли помириться, то мы с вами – и подавно!– Что вы предлагаете? – осторожно спросила Розали.– Для начала перемирие.Розали в волнении поглаживала блестящую ткань нового платья.Значит, перемирие, то есть прекращение вражды. Но как она может согласиться на это, если все еще чувствует враждебность по отношению к нему? Нельзя изменить это так быстро. Временами ей достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы чувство беспомощности и отвращения охватило ее, как в то злосчастное утро. Мысль о том, что, сколько бы еще мужчин ни появилось в ее жизни, он навсегда останется первым, приводила ее в отчаяние. Она никогда не забудет этот день, ярко освещенную комнату на Беркли-сквер и все, что случилось там. Уже одного этого было достаточно, чтобы презирать и ненавидеть его.Может быть, теперь он и разглядел в ней личность, но еще совсем недавно она была лишь неким предметом, который он использовал для своего наслаждения.– Бесполезно даже пытаться, – тихо сказала Розали, глядя на мелькающий мимо ряд домов. – Я бы и хотела простить, но не могу, – как бы извиняясь добавила она.Рэнд молча кивнул. Лицо его было непроницаемым, губы крепко сжаты. Эта девица, вероятно, не понимала одной простой вещи – подобный поворот событий стал возможен только благодаря его природной совестливости, ведь он может бросить ее на первом же углу и больше не вспоминать об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88