Потолок и стены сделаны из серого камня. Металлический стол выгибался восьмеркой, его края были острыми, как заточенный нож. На месте хрустальной люстры дымили газовые рожки.
«Что же за мир они творят, если он лишен всякой красоты?» – в отчаянии подумал Картер и, вынув из кармана осколок Краеугольного Камня, ощутил его притяжение. Осколок тянул его из столовой к боковому коридору.
Лизбет легко ступала между терний, стеблями которых порос ее сад. Ей снова приснился страшный сон, и вновь она, как всегда, прибежала в свое привычное убежище. Миновал час, и новый страх нахлынул на девушку. Она боялась того, что Картер выбрался из подземелья. С трепетом она покинула свой спасительный сад и пошла по комнатам, негромко бормоча:
– «О, мне суждено нечто более страшное. Что же мне делать, как жить, когда ты и отец оставите меня, когда я останусь одна на свете?»
Лизбет подошла к решетке, бесшумно опустилась на колени и пристально вгляделась в темноту. Картер исчез. Только газовый рожок мерцал красноватым светом. Лизбет почувствовала, как кровь стучит у нее в висках.
– «Пока светила летняя луна, нам был дарован покой, но как только возвратятся зимние вьюги, ты должна искать пристанища!» – прошептала она. – Нет-нет, он вернется, он должен вернуться.
Правда, особой уверенности Лизбет не испытывала. Она представляла, как Картер застигнет ее врасплох, подкрадется в темноте и схватит. Впервые за много лет привычные полутемные залы и коридоры пугали ее.
Решив подождать возвращения Картера, Лизбет выдержала всего пару мгновений, вскочила и опрометью бросилась к двери, которую заложила досками. У двери она застыла в ожидании, хотя чего ждала – и сама бы, наверное, не смогла ответить.
– «Миссис Хитклифф, если бы я попросила вас не делать ровным счетом ничего – только сидеть, не шевелясь, и вдобавок оглохнуть – удалось бы вам это? Уверена, вам принесло бы столько же радости, сколько и мне, осознание существования врага. Он погубит вас, если вы не опередите его, он погубит и меня», – обреченно произнесла Лизбет. Она вернулась к решетке, опустилась на пол и стала ждать. Ей показалось, что прошло много времени, и она снова встала – очень осторожно, стараясь не шуметь.
– «Он старательно убил во мне любовь, и потому теперь я свободна, – прошептала она. – Я еще помню, как любила его, я даже способна представить, что и теперь могла любить его, если бы – нет, нет! Даже если бы он обманул меня, все равно его дьявольская натура каким-то образом проявилась бы вновь. Чудовище! О, если бы он исчез с лица земли и покинул мои воспоминания!»
– «Будет вам, будет! Ведь он всего лишь человек, – проговорила Лизбет, изменив голос – теперь она говорила от имени Нелли Дин, домоправительницы. – Будьте же милосердны. Ведь бывают люди и похуже него!»
Снова изменив голос, Лизбет ответила воображаемой Нелли:
– «Он – не человек, и он не стоит моего милосердия. Я отдала ему свое сердце, а он взял его и безжалостно растоптал, а потом отшвырнул. Нелли, сердца даны людям для того, чтобы они испытывали чувства, а с той поры, как он растоптал мое сердце, у меня нет сил ни на какие чувства к нему, и не будет, хотя бы он и жестоко страдал до самого своего смертного дня».
Она продолжала цитировать строку за строкой до тех пор, пока донесшийся издалека звук не заставил ее замереть от страха. Лизбет наклонилась над решеткой, ничего не увидела, затравленно огляделась по сторонам и увидела в тусклом свете ламп силуэт человека, торопливо идущего по коридору. Незнакомец вдруг остановился и негромко окликнул ее:
– Лизбет, это ты?
Лизбет вскочила и в ужасе бросилась прочь по коридору, думая только о том, как бы поскорее скрыться. Незнакомец явился с той стороны, где лежала дорога к саду, к спасительному убежищу под стеблями терний. Лизбет бежала, а за спиной ее звучали шаги. В страшных снах она не могла бежать, а теперь мчалась по дому куда глаза глядят, в отчаянии ища хоть какого-нибудь укрытия. На бегу она время от времени оглядывалась – увы, незнакомец продолжал преследовать ее. Лизбет свернула из коридора в анфиладу комнат – пустых и безлюдных, как большинство помещений в доме. Эти комнаты она называла Щелями – такими тесными, узкими они были.
Лизбет неслась, не разбирая дороги, не думая о том, где ей повернуть. Налево, налево, снова налево… На бегу она отчаянно шептала:
– «Я бежала всю дорогу от Грозового перевала, а где не бежала – там летела на крыльях».
И вдруг преследователь оказался на ее пути. Лица его не было видно в полумраке.
– Лизбет, это ты? – проговорил он и протянул к ней руки. – Лизбет, я не сделаю тебе ничего плохого!
Лизбет оказалась зажатой в углу. Неужели враг заколдовал ее? Нет-нет, просто они случайно оказались в одной и той же комнате. Лизбет попятилась к стене, возле которой стояли стеллажи, а на полках были разложены разные инструменты
Лизбет схватила наугад первый попавшийся и швырнула в своего преследователя. Тот явно не ожидал от нее такой прыти. Как только он закрыл руками лицо, Лизбет опрометью выскочила из комнаты, стрелой пронеслась по Щелям и выбежала в коридор, уставленный геометрическими скульптурами. Повернув за угол, она бросилась к лестнице в один пролет, взбежала по ней до площадки, где стояли две одинаковые статуи – Лизбет считала их изображениями Хитклиффа: надменно вздернутый подбородок, в руке – трость. Деваться больше было некуда, и девушка спряталась за одной из этих статуй. Затаив дыхание, она стала ждать приближения заклятого врага.
Миновала, казалось, целая вечность, и вот в коридоре послышались тяжелые шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121