– Мне доводилось только по Длинному Коридору проходить, – сказал Грегори. – Этот его участок чрезвычайно многолюден – по крайней мере был таким в то время.
– Там слишком многолюдно, – сказал Макмертри. – Между Гимнергином и Вествингом ведется оживленная торговля. Я бы не рекомендовал этот маршрут…
– Для нашего странствия, – закончил за него Крейн, – по этой же самой причине. А вот чердаки вокруг Верхнего Гейбла – место тихое, ненаселенное, и, пожалуй, я смог бы провести отряд вот по этим переходам, – он показал участок на карте, – где крайне редко кого-либо встретишь.
– Господа архитекторы правы, – согласился Нункасл. – До Муммут Кетровиана ни за что не добраться незамеченными. Пока мы попадем в потайной ход, о нашем передвижении уже будет знать половина Белого Круга.
Картер нахмурился.
– Хорошо. Считайте, что вы уже купили билеты, потому что я бы пошел другой, неверной дорогой.
– Ходить по чердакам – это так интересно, – мечтательно проговорил Крейн. – Там всегда полным-полно всяких любопытных вещиц. Это то же самое, что сокровища искать.
– Жутко запыленные сокровища, – буркнул Макмертри.
Покончив с завтраком, отряд покинул церковь. Картер обернулся на пороге, обвел взглядом обшарпанные скамьи, витражи в окнах, скромное, безыскусное распятие в алтаре, прекрасное своей простотой. Может быть, из-за того, что в разговоре с Грегори он упомянул Сару, Картеру вдруг нестерпимо захотелось увидеть ее, посидеть с ней рядом в окружении знакомых вещей, послушать, как она рассказывает о прочитанных книгах, о домашних заботах, и в каждом ее слове прячется тайна – отчасти ее собственная, а отчасти принадлежащая любой женщине. Картер еле слышно произнес короткую молитву об успехе странствия и вышел из церкви.
Отряд повернул налево и пошел по коридору, отделанному дубовыми панелями и устланному чистым, хорошо сохранившимся ковром цвета берлинской лазури. Хоть Картер и опасался того, что их смогут заметить, отряд миновал коридор без всяких происшествий и, дойдя до пересечения, свернул вправо, а потом – опять влево. Вдоль одной стены коридора тянулись окна, выходившие в квадрат двора. Снег по-прежнему валил и валил, насыпая высокие сугробы, а вот ветер унялся. Солнце пряталось за тучами, день был серый и унылый. Путники зябко поеживались на ходу.
Через некоторое время отряд поравнялся с узкой лесенкой для прислуги. Дорожка на ступеньках лежала протертая чуть не до дыр, светильники не горели, но все же здесь не было совсем темно. Поднявшись на четыре пролета, Картер и его спутники оказались на чердаке. Чердак был огромен, он уходил далеко вперед. Тусклый свет проникал сюда сквозь восьмиугольные окошки, за которыми виднелись крыши Эвенмера. На половицах лежал густой слой пыли, в центре были горой свалены коробки и корзины, и можно было обойти их с двух сторон.
– Каких только богатств не найдешь в этих залежах, – проговорил Крейн.
– Кучу всякой рухляди, – буркнул Макмертри. – Старая поговорка не лжет: никто в Эвенмере ничего хорошего на чердак не отнесет.
– И ведь это – прелюбопытнейшая тенденция, – подхватил Крейн. – Думаю, проистекает она из-за того, что в Доме полным-полно свободного пространства. В итоге люди как бы прирастают к тем комнатам, которыми располагают. Мне довелось побывать на некоторых, как это здесь называется, «раскопках». Небольшие отряды отправляются на чердаки вроде вот этого и ищут забытые сокровища. У меня на каминной доске лежит несколько римских монет и стоит бюстик Озимандии, изготовленный во времена его правления.
– Если бы в Доме был хоть какой-то порядок, мистер Крейн, уверяю вас, никто и никогда бы не потерял такие ценные вещи, – сказал партнеру Макмертри.
– Однако, – возразил Крейн, – в Эвенмере ничто никогда навсегда не теряется, верно, мистер Макмертри?
– Только на несколько столетий, мистер Крейн. Всего лишь на несколько столетий.
Потолок на чердаке был низкий, а скаты, как и окна, имели восьмиугольную форму. Отряд, разбившись на пары, тронулся вперед по левому проходу, озаренному неярким рассеянным светом. Все молчали, ступая по слою пыли, которая начала собираться здесь с тех пор, как царем был Тармальдрун. От ходьбы путники согрелись и немного повеселели. Вообще же жизнь в огромном, поистине безграничном Доме всех приучала к холоду. Картер шагал вместе со всеми и чувствовал, как тоска понемногу отпускает его, сменяясь радостью, какую ощущаешь посреди приключения, даже если оно приправлено опасностью и трудностями. Безмерная непредсказуемость Эвенмера была для Картера источником непрерывного восхищения. В этом Доме всегда найдутся неизведанная ниша, потайная гардеробная, девственно нетронутый чердак, которые только и ждут, чтобы их нашли и разведали. Взгляд Картера радостно скользил по всевозможным сундукам, коробкам, корзинам. Время от времени, не в силах удержаться, он наклонялся, привлеченный каким-то предметом или цветом. Большинство вещей, сваленных на чердаке, были совершенно бесполезны – бессмысленные остатки былой роскоши. Эти безделушки и бусинки некогда, наверное, что-то значили для своих владельцев, эти пружинки и части каких-то механизмов… И все же время от времени Картеру попадались по-настоящему красивые вещи – пара ярко-алых шлепанцев, хрустальный шар с фигурками внутри, изображавшими сражение Грольфа Краки с королем Адгильсом, томик «Истории британских королей» с автографом автора, светло-голубой мраморный шарик для детской игры в камешки. Картер разглядывал эти безделушки на ходу и на ходу же бережно клал в следующую коробку или корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121