– Вот отыщем, тогда и будем думать.
– Пожалуй. Но Камень может находиться где угодно, а Дом не маленький. Поиски могут занять несколько недель.
– В таком случае нам следует приступить к ним немедленно, мистер Макмертри. Немедленно.

ГЛУБИННЫЙ ПЕРЕХОД

В душе мистера Хоупа проснулся опытный юрист-следователь. Он смотрел на стоявшего перед ним худощавого гонца так пристально, словно был способен взглядом очистить того слой за слоем, как луковицу, добраться до самой сердцевины, и тогда понять, не лживо ли послание, лежащее на дубовом столе рядом со смятым конвертом. Разговор происходил в кабинете Хоупа, в бильярдной. До полудня было еще далеко, но в бильярдной царил полумрак – небо затянули тяжелые тучи, а окна чуть не до середины завалило снегом. Как жарко ни пылали в камине дрова, снег падал непрерывно, и Хоупу все время было холодно, а сейчас его и вообще знобило, словно мороз пробирал до костей.
– Повторите, как к вам попало это письмо, – сказал он, стараясь придать голосу сдержанность и спокойствие.
– Его доставил в Верхний Гейбл курьер из Муммут Кетровиана. Больше мне ничего не известно.
– А вы из Верхнего Гейбла?
– Нет, сэр. Я третий из гонцов. Я получил письмо в Гаханджине. Велено было доставить как можно скорее.
Хоуп видел, что гонец очень устал. Пряди черных волос на лбу склеились от испарины, одежда намокла, пропитавшись потом. В бильярдную гонец вошел, тяжело дыша. Хоуп с пристрастием допрашивал его уже двадцать минут, но ничего подозрительного не обнаружил.
– Вы сослужили важную службу для Хозяина Эвенмера, – проговорил наконец дворецкий. – Ступайте на кухню, повар накормит вас. Вам придется задержаться во Внутренних Покоях до тех пор, пока я не позволю вам уйти, ради блага Дома. Надеюсь, это понятно?
– Да, сэр.
Когда гонец удалился, Хоуп самым внимательным образом несколько раз перечитал письмо и лишь потом поднялся и вышел из-за письменного стола. Сжав листок с посланием в руке, он прошел мимо выхода в сад, повернул налево, в боковой коридор, миновал главную лестницу, столовую и буфетную и подошел к двери, ведущей в гостиную. Дверь была открыта, и зрелище, представшее перед глазами Хоупа, заставило его забыть о важности того, зачем он сюда пришел. В гостиной находились Енох, Сара и Чант. Темно-синее поле ковра было уставлено мягкими креслами, кушетками, оттоманками и столиками. Старый иудей восседал на диванчике с цветастой обивкой, а Чант, стоя возле окна, занавешенного шторой из золотистого дамасского шелка, читал стихотворение Йитса. Не успел он прочесть и двух строф, как Сара резво вскочила с невысокой кушетки и, весело улыбаясь, принялась читать в унисон с Фонарщиком:

Пора, пора в дорогу мне, в мой Иннисфри веселый,
Стоит там хижина в саду, обмазанная глиной,
На грядках там цветут бобы, над ними вьются пчелы.
Там стану жить я в тишине и слушать гул пчелиный.

Она медленно пошла по кругу возле Чанта, тот поворачивался, не спуская с нее глаз, и они продолжали в унисон нараспев произносить строчки:

И в душу утренней росой, сверчка немолчным пеньем
По капле, тихо снизойдут отрада и покой,
Звездой полночной озарят, согреют знойным полднем.
Овеют крыльями стрижей вечернею порой.

Их голоса слились воедино – тенор и сопрано, и мягким эхом зазвучали, оглашая гостиную:

Пора, пора туда, ведь днем и ночью слышу,
Как плещет, ласково смеясь, озерная волна,
Покуда жив я на земле, где б ни был я на свете,
В глубинах сердца моего мне песнь ее слышна.

Сара и Чант, не сбившись, в лад произнесли последнее слово. Сара захлопала в ладоши, Чант смущенно улыбнулся, а Енох от души зааплодировал.
– Восхитительно! – воскликнул Хоуп. – А я, к стыду своему, алфавит от начала до конца, не сбившись, произнести не могу.
– Но уж кодексы законов цитируете без запинки, – усмехнулась Сара. – Даже точек и заголовков не пропускаете. Идите к нам. Зима, похоже, затянулась, а поэзия позволяет мне хоть ненадолго забыть о тревогах.
– Боюсь, это письмо только прибавит тревог, – сказал Хоуп и помахал листком бумаги. – Подписано якобы Хозяином, но пожелания, которые здесь излагаются, меня смущают.
– От Картера! – воскликнула Сара, широко открыв глаза. – Читайте же скорее!
– Хорошо. Письмо адресовано мне, и написано в нем следующее:

Мне грозит беда. Какая именно – не могу объяснить из боязни того, что это письмо будет перехвачено, и тогда всему конец. Но я требую, чтo6ы кo мне немедленно прибыли Сapa, Енох и Чант. Я обнаружил путь, называемый Глубинным Переходом, им они и должны воспользоваться. Если у вас возникнут кaкиe-либo сомнения относительно подлинности письма, напомните Саре о нашем ночном разговоре у камина – мы гoвopили о том, что у нас с ней нет детей. Помните: я не стал 6ы никого из вас подвepгaть опасности без крайней необходимости.

– Далее подробно указано, как найти вышеупомянутый переход, – сказал Хоуп, – а в конце стоит вроде бы подлинная подпись Картера.
Он подал письмо Саре, та жадно пробежала его глазами и воскликнула:
– Это его подпись! У меня нет в этом никаких сомнений. Мы должны идти.
– Но погодите, миледи, – возразил Хоуп. – Подпись могла быть подделана. Анархисты это наверняка умеют.
– Но он пишет о нашем разговоре у камина. Это можно считать паролем. Кто еще мог об этом написать, как не Картер?
– Вот на этот вопрос мы и должны ответить, – сказал Хоуп. – Кто-нибудь еще мог знать об этом разговоре?
– Никто. Мы были одни.
– А он не мог кому-нибудь пересказать ваш разговор?
– Уж во всяком случае, постороннему человеку он бы ничего пересказывать не стал, – покачала головой Сара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121