Превращенные, что стерегли Картера, не шевельнулись, не дрогнули. Их ружья целили ему в сердце. Сара, не дойдя нескольких шагов до Картера, остановилась, и вдруг очертания ее фигуры заколебались. Она то становилась настоящей, то снова возвращалась к нынешнему облику.
«Ей нужна наша помощь, Картер. Если ты можешь сделать хоть что-нибудь, сделай это сейчас».
В следующий миг Сара вновь стала Превращенной.
О последствиях думать не приходилось. У Картера оставался единственный выход. К губам его взвилось Слово Власти. Оно обожгло горло, высушило язык.
– Ниррумар! – выкрикнул он, и ноги его мгновенно онемели. Он понял, что превращение настигло его.
Сила Слова Надежды вырвалась наружу. Увы, Превращенные не обрели своего былого облика, но стена, отделявшая Картера от стеклянных дверей, рухнула. Исчез лабиринт коридоров.
Раздался звон разбивающегося стекла. Стены по обе стороны от Лизбет рухнули. Стеклянные двери закачались, но Лизбет силой мысли уравновесила их. Пропали бессчетные коридоры, остался только один, настоящий.
Перед Лизбет были двери ее мечты. Они были открыты настежь, и от порывов налетавшего ветра дребезжали стекла, а воздух был наполнен ароматом дождя. Лизбет бросилась вперед, забыв о Даскине, но вдруг на ее пути возникла девочка – точная копия Лизбет, какой она была, когда попала в Обманный Дом.
– Тебе нельзя уходить, – сказала девочка. Лизбет замедлила бег, перешла на шаг, опасливо подошла к девочке.
– Я Лизбет, – сказала та. – Настоящая Лизбет. Та, которая живет в настоящем мире. Ты хочешь уйти, но тебе нельзя уходить.
– Я уйду, – решительно проговорила Лизбет и попыталась обойти девочку, но та загородила ей дорогу.
– Ты думаешь, что достойна любви? – презрительно вопросила девочка. – Ты думаешь, ты достойна его? После всего, что ты натворила?
Лизбет стояла, застыв, словно каменная. Смятение охватило ее, она не в силах была мыслить и противостоять этому существу – но почему, этого она не понимала.
– Твой отец не просто так привел тебя сюда, – спокойно проговорила девочка. – Он привел тебя сюда за то, что ты была плохая, ты была такая ужасная, что никто бы никогда тебя не полюбил. Ты даже не сможешь стать настоящей. Настоящих людей так не наказывают. Настоящие люди не бывают такими плохими, что их не любят даже их собственные отцы.
Лизбет чувствовала, как лицо ее сводит жутким спазмом. Она стояла и слушала обвинения, и ей было больнее, чем если бы ее хлестали плетью. Ей хотелось кричать, защищаться, ей хотелось уничтожить этого ребенка, укравшего ее лицо, но она была слишком напугана и слишком уверена в том, что девочка говорит правду. Колени ее подгибались, она была готова лишиться сознания.
«Все, как в книге, – в отчаянии подумала она. – Все, как в книге! Все должно закончиться плохо. Все должно закончиться смертью и разрушением. Любовь никого не спасет».
– Нет, – прозвучал рядом с ней негромкий голос, и она ощутила прикосновение руки Даскина. Он опустился на колени рядом с ней. Видимо, и у него странная девочка отняла силы. Даскин говорил с трудом, каждое слово выговаривал через силу: – Лизбет, не верь этому. Сара, Картер и граф Эгис любят тебя. Я бы тоже мог тебя полюбить. Я уверен в этом. С того мгновения, как мы встретились, я не могу забыть твоих глаз. Я все время мечтаю о тебе. Лизбет, не слушай ее! Найди выход. Ты настоящая, а она – нет!
Лизбет и девочка смотрели друг на друга одинаковыми голубыми глазами. Лизбет слушала Даскина, и его слова проникали в ее душу.
– Ты – мой Хэйртон, – проговорила она еле слышно, взглянув на Даскина, и слезы заволокли ее глаза.
Когда же она вновь посмотрела на девочку, на месте той стояла другая – то была Леди Порядок, обратившаяся в ребенка. И вдруг ее не стало.
Лизбет поднялась, попыталась помочь Даскину встать, но он едва держался на ногах. Обернувшись, они увидели, что к ним бежит Грегори, а за ним, вдалеке, несется Леди Порядок.
– Беги! – крикнул Даскин. – У меня не осталось пуль, но я задержу их!
Лизбет бросилась к дверям, но в растерянности остановилась. Она боялась бросить Даскина и не знала, как ей быть. Повернувшись к дверям, она ахнула от ужаса. В круг света за порогом шагнула черная фигура – совсем как в ее жутких снах. Но это был не Картер.
– Отец! – вскрикнула Лизбет, глядя на человека, с которым рассталась шесть лет назад. Он выглядел в точности так, как в тот страшный день, когда он отдал ее анархистам: оборванная куртка, измятая шляпа, худое, изможденное, бесстрастное лицо. При виде отца у Лизбет перехватило дыхание. Она боялась его.
– Вернись, – прорычал он и по-волчьи оскалился. – Вернись.
– Я… Я не могу, – сказала она. – Я должна уйти. О, помоги мне, папочка! Скажи, что ты вернулся, чтобы помочь мне!
– Вернись! – рявкнул отец, перешагнул порог и заслонил ей дорогу.
Волна ярости захлестнула Лизбет, гнев, копившийся годами одиночества, обида за безжалостное предательство. Она бросилась к отцу и принялась осыпать его беспомощными ударами, которые он легко отражал, заслоняясь рукой.
– Ты бросил меня! – выкрикивала Лизбет. – Ты меня бросил! Я была совсем маленькая!
Внезапно облик отца изменился. Он опустил руки и голову, зубы его превратились в клыки, а пальцы – в когти. На Лизбет уставились желтые волчьи глазищи. Она в диком страхе отшатнулась, а обратившийся в гнолинга отец кинулся за ней, перебирая восемью лапами. Настигнув Лизбет, чудовище клацнуло зубами совсем рядом с ее лицом, оно было готово вонзить их ей в горло. Лизбет взвизгнула и попыталась заслониться руками.
И тут чудище в одно мгновение обмякло, его глаза затуманились и остекленели, и оно, дергаясь, рухнуло на пол, подмяв под себя девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121