Разве не было никого другого, к кому ты могла бы меня послать?
– Мы потом об этом поговорим. – Развернув данный эрлом свиток, она проглядела каракули, написанные архаическим почерком, потом снова его свернула. – Сами справимся, – решительно сказала она. – Тут все есть. Нам нужно просто попасть в Британский музей. Находим «Ангелус» и выбираемся. Проще простого. Раз плюнуть. Закрой глаза.
Ричард послушно закрыл.
– Проще простого, – повторил он. – Когда такое говорят в кино, это всегда означает, что вот-вот случится что-то ужасное.
Повеял легкий ветерок. Плотность тьмы за его закрытыми веками неуловимо изменилась.
– И к чему ты клонишь? – спросила д’Верь. Акустика тоже изменилась: теперь они были во много большем помещении. – Кстати, уже можешь открыть глаза.
Ричард открыл глаза. Судя по всему, они очутились по другую сторону стены и теперь стояли в углу помещения, которое он принял за склад старья. Но не просто кладовку со всяким хламом: было в этом старье нечто странное и особенное. Это было великолепное, редкое, причудливое и дорогое старье, которое, как правило, ожидаешь увидеть только в каком-нибудь…
– Мы в Британском музее? – спросил он.
Д’Верь нахмурилась: казалось, она о чем-то думает или к чему-то прислушивается.
– Не совсем. Но мы очень близко. Думаю, это один из запасников или какое-то хранилище.
Подняв руку, она коснулась складки старинного костюма, выставленного на восковом манекене.
– Жаль все-таки, что с нами нет телохранительницы. Чуть склонив голову, д’Верь посмотрела на него серьезно:
– А от чего тебя нужно охранять, Ричард Мейхью?
– Ни от чего, – признал он, но тут они завернули за угол, и он добавил: – Ну… от них, может быть.
– Вот черт! – одновременно вырвалось у д’Вери. Причина, почему Ричард сказал «Ну… от них, может быть», а д’Верь выругалась «Вот черт!», заключалась в следующем: на постаментах по обеим сторонам прохода, по которому они шли, стояли господа Круп и Вандермар. Ричарду они ужасающим образом напомнили выставку современного искусства, на которую однажды водила его Джессика: гениальный молодой художник объявил, что нарушит все Табу Искусства, и для этой цели организовал кампанию систематического расхищения могил, а потом выставил тридцать наиболее интересных плодов своих опустошительных рейдов в стеклянных витринах. Выставку закрыли после того, как художник продал «Украденный Труп № 25» за шестизначную сумму одному рекламному агентству, а родственники Украденного Трупа № 25, увидев фотографию экспоната в «Сан», подали в суд, дабы получить свою долю прибыли, и потребовали изменить название шедевра на «Эдгар Фоспринг, 1919 – 1987, любящий муж, отец и дядя. Покойся с миром, папочка». На заточенные за стеклом трупы в запачканных костюмах и порванных платьях Ричард взирал с ужасом: ненавидел себя за то, что смотрит, но не мог отвести взгляда.
Мистер Круп улыбнулся и стал похож на змею, у которой в пасти застрял полумесяц, от чего его сходство с Украденными Трупами №№ с 1 по 30 только увеличилось.
– Что? – спросил улыбающийся мистер Круп. – Никакого господина «Я такой ловкий всезнайка» – маркиза? Никакой там «Разве я вам не говорила? Она! Наверх подняться я не могу!» – Охотника? – Он помедлил для большего эффекта. Было в мистере Крупе что-то от испортившейся ветчины. – Ну надо же, меня пора покрасить серым и назвать злым волком, ведь передо мной две заблудшие овечки. Совсем одни. А на дворе ночь.
– И меня тоже можно называть волком, мистер Круп, – услужливо сказал мистер Вандермар.
Мистер Круп сполз со своего постамента.
– Позвольте шепнуть вам один совет в ваши мохнатые ушки, милые ягнятки, – сказал он.
Ричард огляделся по сторонам. Должно же быть какое-то укрытие, куда они могли бы сбежать. Он потихоньку взял д’Верь за руку и снова в отчаянии огляделся.
– Ну что вы! Прошу вас, не надо. Оставайтесь на месте, – продолжал мистер Круп. – Вы нам тут так нравитесь. И мы совсем не хотим причинять вам боль.
– Нет хотим, – возразил мистер Вандермар.
– Если вдуматься в ваши слова, мистер Вандермар, пожалуй, вы правы. Мы хотим причинить боль вам обоим. Очень хотим и очень много боли. Но в настоящий момент мы тут не за этим. Мы пришли, чтобы привнести в игру изюминку. Понимаете, когда все становится простым и скучным, мы с партнером теряем терпение и – сколь бы трудно ни было вам в это поверить – наше солнечное и миролюбивое настроение.
Демонстрируя свое солнечное и миролюбивое настроение, мистер Вандермар оскалил зубы. Это было, без сомнения, самое ужасное, что когда-либо видел Ричард.
– Оставьте нас в покое. – Голос д’Вери прозвучал ясно и твердо.
Ричард сжал ее руку: если она может быть храброй, сумеет и он.
– Если хотите причинить вред ей, – сказал он, – сначала вам придется убить меня.
Эти его слова как будто от души порадовали мистера Вандермара.
– Ладно, – улыбнулся он. – Большое спасибо.
– И тебе тоже мы сделаем больно, – сказал мистер Круп.
– Но попозже, – добавил мистер Вандермар.
– Понимаете, – взялся объяснять мистер Круп тоном, похожим на прогорклое масло, – в настоящий момент мы здесь, чтобы терзать вас, так сказать, морально.
Голос мистера Вандермара прозвучал как ночной ветер, веющий над пустыней костей.
– Заставить вас помучиться. Испортить вам день. Мистер Круп присел у постамента мистера Вандермара.
– Сегодня вы были на Эрловом дворе, – сказал он тоном, который (как предположил Ричард) любовно считал легким и светским.
– И что с того? – спросила д’Верь. Она понемногу пятилась от обоих головорезов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105