Я, понимаешь ли, совсем не пью, печень у меня нездоровая.Вся его ярость мигом куда-то делась. Теперь он смотрел на меня, как глухонемой на радиоприемник. У него даже нижняя губа отвалилась. Происходящее было явно выше уровня его понимания.– Так почем были джинсы? И уж заодно, кто давал на них деньги? Да, забыл предупредить: все останется между нами. Ну? Он молчал. Я встал, застегнул куртку.– Стой! – сказал он. – Я скажу, но только если дальше – без трепа.Я снова сел. Он протянул руку:– Сначала отдайте счет.Я рассмеялся ему в глаза. Он заканючил:– Ну хоть потом-то отдадите?– Нет, – сказал я твердо, – счет не отдам до тех пор, пока не проверю, соврал ты мне или нет. И если соврал...Он сцепил перед собой большие, как лопаты, руки и взглянул исподлобья. Я порадовался тому, что сейчас день и вокруг нас люди.– Я его не знаю, – наконец процедил он.На моем лице, вероятно, очень хорошо отразилось сомнение.– Почти не знаю. Когда ему нужно, он приезжает сюда или домой мне звонит.– И о чем вы беседуете?– Вам что, все мои дела рассказать? – спросил он угрюмо. – Тогда уж лучше сразу стукните на меня ментам за это...– Хорошо, – покладисто согласился я, – все не надо. Давай про Латынина.– Про Латынина... – повторил он. – Месяца три назад или чуть поменьше звонит он мне домой, я как раз выходной был. Говорит, повидаться надо. И назначает стрелку у телеграфа, под глобусом...– Кто звонит-то? – спросил я.– В каком смысле?– Ну, как его зовут, знакомого твоего? Горелов посмотрел на меня сумрачно:– Слушай, отдай счет по-хорошему, нос к носу – и разбежались. Ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Плачу две кати, а?Я молча его изучал.– Три!– А пятьсот дашь? – спросил я.– Дам! – быстро сказал он. – Сейчас у ребят в момент соберу.Я покачал головой:– Почему ж ты его так боишься?– Раз боюсь, значит, надо, – ответил он. – Так пошло?– Не пошло. Я ж сказал тебе: все между нами. Он мне нужен, а как я его нашел – пусть гадает.– Да не нужен он тебе! – взорвался вдруг Горелов. – Наживешь приключений на свою...– Ты меня не жалей, – сказал я. – О себе лучше думай. Давай рассказывай.– Ну гляди. Только не жалуйся потом, что я тебя не предупреждал. Зовут его Марат.– В Центре крутится?– Центровой. Но – сурьезный товарищ. В общем, встретились мы. Посадил он меня в машину, и поехали мы куда-то на Колхозную, в переулки, встали там напротив какой-то школы. Сейчас, говорит, покажу тебе парня, запомни его, потом познакомься с ним как хочешь и сделай так, чтоб он пристроился к делу. Подкинуть, значит, ему чего-нибудь сфарцевать или другую какую работенку, главное, чтоб нетрудную и денежную. И вообще, говорит, подружись с ним, а все расходы, говорит, принимаю на себя.– А что у него за машина?– У кого?– Кончай придуриваться! – рассердился я. – Не у мальчика же!– “Жигули”, синяя, “трешка”, кажется.– Номер?– Да что ж я, чокнутый, номера запоминать?!– Слушай, Горелов, – сказал я мягко, – пойми наконец, чем скорее я его найду, тем скорее ты получишь счет. Ну, подумай.Он действительно задумался:– Кажется, три семерки там есть, но точно не помню.– Так, хорошо. Что было дальше?– Дальше я их свел. Познакомил, в общем...– Когда это было?– С месяц, наверное.– А как ты это обставил?– Как велели, так и обставил. Позвал мальчишку обедать в пиццерию напротив, а Марат туда зашел, будто бы случайно. Ну я и говорю вашему Латынину: вот, говорю, настоящий деловой человек, хочешь, познакомлю? И все: с тех пор ни того, ни другого ни разу не видал.На этот раз было похоже, что Горелов не врет.– Верю, – сказал я поощрительно. – А теперь опиши мне его. Как выглядит, в чем ходит.Горелов в задумчивости почесал подбородок:– Росту в нем примерно метр восемьдесят, волосы черные, очки такие затемненные. Что еще-то?– Как одет?– Да по-разному. Что у него, по-вашему, одни штаны, что ли? Я его последний раз видел – только снег стаял, а сейчас лето на дворе.– Сколько ему лет?– На вид – к сорока. А так – не знаю...Я понял, что больше мне из него ничего не выжать. Пора уходить. Но напоследок я все-таки спросил:– Кстати, а что было в этом чемоданчике? С которым ты его посылал?– Ни черта. Пара пустых бутылок, тряпье какое-то. И адрес я ему давал то тещи моей, то тетки.– И еще: почем, говоришь, были джинсы?Он криво ухмыльнулся:– У одного кента брал оптом по сто тридцать.– А Марату говорил, что сто пятьдесят?Горелов прямо вскинулся:– Вы откуда знаете?– Ладно, – успокоил я его, поднимаясь, – меня это не касается.– Отдайте счет, – снова стал упрашивать он. – Всю правду ведь рассказал...– Обождешь, – жестко сказал я. – А пока можешь получить с меня. Минус шесть восемьдесят...По-моему, когда я отсчитывал ему деньги, он смотрел на меня, как на полного психа. Мы все-таки жили с ним в совершенно разных измерениях.Феликс и Лика ждали меня в машине.– Поехали ко мне, – предложил Феликс. Поздно вечером, проводив Лику до метро, мы возвращались по пустынным улицам домой, и Громов спросил меня:– А тебе не кажется, что ты сейчас лезешь не совсем в свое дело? Если это шайка, пускай ее ловит уголовный розыск.– Нет, – ответил я твердо, – не кажется. Сухову я, конечно, все передам, но вот задачи у нас с ним разные. Понимаешь, Латынин дружил с Кригером, а это для меня характеристика. Я тоже дружил с Кригером. И старик перед смертью попросил меня помочь вытащить парня. Пускай Сухов ловит шайку, если она, конечно, существует, а я буду искать Латынина. Я не верю, что он имеет отношение к убийству, по крайней мере прямое, но я не знаю, насколько он уже увяз в этом деле. Зато я знаю, чего хотел от меня Кригер: чтобы я не дал увязнуть еще больше. И я обещал ему, что он может на меня положиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58