И тут же поймал себя на том, что глубоковато вошел в образ Жильцовой: о каком, строго говоря, несчастье речь? Этого я не знал.Я сидел за своим рабочим столом, покачивался в кресле и думал о том, что сегодня я дальше от написания материала, чем был даже в тот момент, когда четыре дня назад впервые подъехал к дому Кригера.Дверь открылась от толчка ногой. Вошел Протасов с гранками в руках.– А ты что здесь делаешь? – удивился он.– Работаю. – Я вспомнил, что у него сегодня идет материал.Он сел напротив и окинул меня ироническим взглядом, пошевелив пальцами возле головы:– Работа мысли, да? Ты же у нас детектив, комиссар Мегрэ! Витька-шофер от тебя в восторге – вот это и есть твой контингент. Обожает читать, как ты там кого нашел, какой обличающий документ заполучил, загнал преступника в угол своими непревзойденными вопросами! Ну что ж, у каждого свой читатель...– Злой ты, Валя, – сказал я.Он сделал вид, что уткнулся в гранки. Сказал устало:– Я не злой. Просто все это я уже кушал большой ложкой, а в результате не имею ничего, кроме хронического несварения желудка. Но тебе, дураку молодому, этого ведь не объяснишь.– А ты попробуй!Он поднял на меня глаза и покачал головой:– И не подумаю. Ты молодой, здоровый жеребец, а я на десять лет тебя старше, но уже пожилой и больной. О чем нам разговаривать! Разве ты в состоянии меня попять? А когда станешь таким же, говорить будет поздно. Живи! Вон весна кругом, ты с Нинкой расстался, найди себе девушку, хорошую, нежную, прогуляй с ней всю ночь по Москве. Через десять лет такое тебе даже в голову не придет. Здесь-то ты хоть мне веришь?Протасов снова уткнулся в свои гранки. Я подумал, что последний совет, пожалуй, действительно ценный и своевременный. И полез в блокнот искать телефон Воропаевой.– Мне необходимо поговорить с товарищем директором, – сказал я служебным голосом.– Да, я вас слушаю, – ответила она точно таким же.– Девушка, что вы делаете сегодня вечером?Она рассмеялась:– А я уж начала волноваться: почему этот ловелас мне не звонит? Ну, нашел Латынина?– Расскажу при встрече, – быстро сказал я.– Но это шантаж!– Что делать, если нет другого способа увлечь женщину, – вздохнул я. – Ну так что?– Я согласна, – тоже вздохнула она.– Как насчет того, чтобы поужинать в Доме журналиста?– Не поняла. Вы приглашаете меня в ресторан?– Именно. Вас это удивляет?– Нет, просто меня уже сто лет никто не приглашал в ресторан.– Поразительное совпадение! Ровно столько и я никого туда не приглашал. В семь возле твоего дома, устроит?– Да, – сказала она. – Постараюсь не опоздать.Я положил трубку и весело посмотрел на Протасова:– Валя, жизнь прекрасна!– Что удивительно, – ответил он. 21 В отделе иллюстраций сидела одна Лика и, высунув от старания кончик тонкого языка, клеила какой-то заголовок.– Чудеса трудового героизма, – сказал я. – Тебя надо за деньги показывать: стажер, который приходит на работу в субботу, когда в конторе одна дежурная бригада!Лика старательно разгладила очередную букву и только тогда удостоила меня взглядом.– Маэстро Громов, – сказала она,, намазывая клеем следующую, – мой духовный вождь и производственный наставник, учит, что в области фотографии женщина может сравняться с мужчиной только путем усердия. Других шансов нет.– А ты и поверила!Она посмотрела на меня укоризненно:– Обижаешь! Но – сделала вид...– Вот я ему открою глаза на твое коварство.– Бесполезно, – ответила Лика. – Маэстро все равно считает, что знает женщин лучше всех на свете.– Кстати, где он?– В лаборатории. Сейчас придет.Вошел Феликс с пачкой фотографий и кинул их на стол:– Можете полюбоваться на наших друзей. Фоторепортаж о дружеских встречах у Центрального телеграфа.Я внимательно просмотрел все карточки, надеясь хоть где-нибудь на заднем плане увидеть человека, похожего на Марата. Но тщетно. Я сам не мог понять, зачем мне это нужно: ведь Сухов все равно запретил его разыскивать. Может быть, я просто хотел убедиться в его существовании, проверить наконец, не наврал ли мне официант. Но пожалуй, надо признать, что я, скорее всего, втайне жаждал повстречаться с ним вот гак, случайно, не нарушая данного Сухову слова. Сухов прав: я действительно не знал бы в этом случае, как поступить. Но я надеялся действовать по обстоятельствам.– Какие у нас планы? – спросил меня Феликс. – Домой поедешь?Я отрицательно покачал головой, и это движение, вероятно, породило одну идею.– Слушай, Феликс, – сказал я, стараясь выглядеть озабоченно, – давно хочу посоветоваться с тобой в одном теоретическом вопросе. Как ты думаешь, можно приглашать в ресторан женщину, если она находится от тебя в служебной зависимости?Громов посмотрел на меня подозрительно:– В каком это смысле?– Ну, если я ее начальник, а она, стало быть, моя подчиненная.Феликс насупился, чувствуя подвох. Но я глядел на пего безмятежными глазами.– Это кому ты начальник? – наконец спросил он. – У тебя ж никаких подчиненных нет.– Ты не понял, Феликс! Это теоретический вопрос!– Ах, теоретический! – воскликнул он, включаясь в игру. —Тогда так: зависит от дальнейших намерений. Одно дело, если... Тогда – ни-ни! А когда просто... Это пожалуйста!– Значит, с целью, например, поговорить в спокойной обстановке о производственных проблемах.– Бога ради! – подхватил Феликс.– Ну, вот и отлично, – сказал я. – Мы сегодня с одной дамой ужинаем в ДЖ. А ты пригласишь Лику и составишь нам, компанию.Феликс вытаращил глаза, не зная, как реагировать.– Странно, что никто не интересуется, удобно ли подчиненным женщинам принимать такие приглашения, – надув губы, сказала Лика. Но тут же добавила: – Хотя бы теоретически!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58