Поэтому я постарался сдержаться.– Валя, – сказал я мягко, может быть, даже чересчур, – ты всегда рассказываешь всем, кто мне звонит, где меня найти и чем я занимаюсь?– А что случилось? – спросил он.– Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.Он пожал плечами:– Если очень просят – рассказываю, конечно. Случилось что-нибудь?– Случилось, – сказал я, присаживаясь на стол напротив него. – Случилось, что меня за последнее время раза три могли убить или искалечить – и все с твоей помощью.Его глаза тревожно забегали.– Игорек, – сказал он обиженное – откуда ж я мог знать? Ты ж меня предупредил, я ж как рыба... А то звонят тебе целый день – всем вынь да положь Максимова...Я внимательно следил за его лицом. Придуривается или действительно все так и есть? Но ведь когда-то он работал так же, как я, неужели все забыл? Неужели может человек вот так перемениться, чтобы все забыть? Он глядел на меня, по-детски надувая губы, как бы говоря: “Зачем зря обижаете?!”Похоже, не придуривается, решил я наконец. И тогда не осталось даже гадливости. Так, одна пустота.– Знаешь, Валя, – сказал я, пересаживаясь за стол, к телефону. – Я тут много думал... История все-таки не абстрактная наука. Как бы тебе этого ни хотелось. Выйди из комнаты, мне позвонить надо.Он поднялся с видом оскорбленного достоинства:– Ну, знаешь, Игорь...– И мой тебе совет, – сказал я ему в спину, когда он уже взялся за ручку двери. – Уходи из газеты. Пока не поздно. Мне действительно надо было позвонить. У меня появилось твердое ощущение, что сегодня вечер ответов на вопросы и что он еще не кончился.– Здравствуйте, Таня, – сказал я. – Меня зовут Игорь Максимов. Я... одноклассник Андрея.Другим словом в разговоре с ней я назвать себя не рискнул.– Здравствуйте, – сказала она. – Я про вас много слышала. Хорошо, что вы позвонили. Андрей просил, если с ним что-нибудь случится, разыскать вас. Вот и случилось...Через сорок минут мы ехали с ней по ночному шоссе Энтузиастов. Она не знала точного адреса, но сама вызвалась поехать со мной, чтобы показать дом. За всю дорогу мы больше ни словом не обмолвились про Андрея Елина, хотя, конечно, оба думали о нем.Мы остановились возле девятиэтажки, на одной из Владимирских улиц.– Пятый этаж, квартира восемнадцать, – сказала Таня. – Вон те окна, третье и четвертое от угла. Мне пойти с вами или остаться?– Лучше останьтесь, – сказал я.В окнах горел свет.Я поднялся на пятый этаж и подошел к двери. Маловероятно, что она откроется на мой звонок. Я огляделся. Створки распределительного щитка были скреплены куском закрученной проволоки. Размотать ее оказалось делом несложным. Над каждым из жучков масляной краской было аккуратно написано, к какой квартире он относится. Я повернул рукоятку под номером восемнадцать.Прошла минута. Вторая. Третья. И наконец замок щелкнул.Передо мной, щурясь после темноты, стоял Саша Латынин. 30 К Феликсу я заехал утром – побриться, переодеться. Но оказалось, очень вовремя. Позвонил Виктор Васильевич Латынин, предложил встретиться. Я не стал спрашивать зачем – договорились в одиннадцать у входа в парк культуры.Потом я дозвонился до Сухова. Разговор у нас с ним вышел краткий, но содержа тельный.Ровно в одиннадцать я стоял на месте и наблюдал, как кремовый автомобиль, сверкая на солнце, выруливает с Крымского моста вниз, подкатывает на стоянку и замирает.Быстро отыскав меня глазами среди толпы, Латынин закрыл машину и пошел спортивной походкой, на ходу приглаживая седой бобрик. Я тоже двинулся ему навстречу.Я знал наизусть все, что ему скажу, – столько раз я повторял это за сегодняшнее утро. Я представлял, как произнесу свой монолог и как Латынин изломает артистическую бровь, как глянут на меня сверху вниз из-под полуприкрытых век орлиные глаза навыкате. Сначала холодно и удивленно, а потом в них появится совсем другое выражение. Вот сейчас мы встретимся...Между нами оставалось уже не больше десятка метров, когда Латынин вдруг пропал. Только что шел, мелькая в толпе своим седым бобриком, и вдруг скрылся. Мне показалось, что он споткнулся и упал. Вокруг места его падения мгновенно возник небольшой людской водоворот, я бросился вперед, расталкивая прохожих, и увидел его. Латынин лежал на земле в нелепой позе, раскинув руки, лицом вниз, а рядом с ним стоял на коленях успевший раньше меня высокий человек в клетчатой кепке, как у Олега Попова. Через секунду сквозь толпу протолкался Сухов.– Что?! – только выкрикнул он. А клетчатый, ответив ему что-то скороговоркой, быстро встал и начал руками раздвигать напиравших с разных сторон людей.– Граждане, разойдитесь, человеку плохо, разойдитесь, граждане!Я стал ему помогать, а Сухов куда-то испарился.– Инфаркт, наверное, – сказали за моей спиной, и я вздрогнул, потому что где-то совсем недавно уже слышал эту фразу.Я ничего не понимал. Появление милиционеров не было для меня неожиданностью: после утреннего разговора с Суховым я не слишком надеялся, что мне удастся произнести перед Латыниным свой монолог, но такой финал был совершенно неожиданным. И кажется, не только для меня.Завывая, прямо на тротуар выехала “скорая”. Снова появился Сухов. Вместе с врачом они перевернули Латынина, и я увидел, что глаза его закрыты. Врач приоткрыл веко, поднял безжизненную руку.Боже, вот так же было с Кригером!– Умер, – обращаясь к Сухову, негромко сказал врач. Но я расслышал: – Думаю, инфаркт.А я стоял рядом совершенно оглушенный и размышлял над тем, почему старого, больного человека зверски убили, а крепкий, полный сил мужчина умер внезапно от разрыва сердца. Судьба? Или нечто большее? 31 В самом конце рабочего дня я позвонил Сухову и, как ни странно, застал его на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58