"
И тогда один из матросов, уроженец Саутуолда, знававший моего отца,
воскликнул: "Клянусь господом богом, я за тебя Вингфил! Если им нужен ты и
твоя любимая, им придется сначала убить меня!" И с этими словами он
схватил лук, сбросил с него чехол и, наложив стрелу на тетиву, прицелился
в испанцев, сидевших в лодке. Следом за ним и другие матросы закричали:
"Если вам нужен кто-нибудь из нас, идите сюда! Возьмите его сами! Суньтесь
только, проклятые мучители!"
Глядя на матросов, и капитан обрел мужество. Ничего не ответив
испанцам, он приказал половине команды как можно быстрее поднять паруса, а
остальным в это время быть наготове, чтобы сбросить солдат, если те
полезут на палубу.
Но тем временем подошли еще две лодки и уцепились баграми за борт
корабля. Какой-то испанец вскарабкался на руслены, а оттуда на палубу, и я
узнал в нем одного из священников инквизиции, который допрашивал меня во
время пыток. Бешенство овладело мной, когда я вспомнил, как этот дьявол
стоял и уговаривал моих мучителей постараться во имя любви к господу богу.
Выхватив лук у моряка из Саутуолда, я до предела натянул тетиву к
выстрелил. Я не промахнулся, Томас, потому что умел, как и ты, обращаться
с луком. Испанец запрокинулся и полетел в море с доброй английской стрелой
в груди.
После этого никто уже не пытался подняться ка борт: испанцы только
стреляли в нас, и им удалось ранить одного человека. Капитан приказал нам
оставить в покое луки и укрыться за фальшбортом, ибо паруса уже приняли
ветер. И тогда Хуан де Гарсиа поднялся в лодке во весь рост и проклял меня
и мою жену.
"Вы от меня все равно не уйдете! - кричал он, пересыпая свою речь
проклятиями и бранными словами. - Даже если мне придется ждать двадцать
лет, я все равно отомщу вам и всем, кто вам дорог! А ты, Луиса де Гарсиа,
помни: где бы ты так спряталась, я найду тебя, и когда мы встретимся, тебе
придется пойти за мной, куда я захочу, или этот час станет твоим смертным
часом!"
Но мы уже плыли к Англии, и лодки вскоре остались за кормой".
- Вот, сыновья мои, - закончил рассказ отец, - теперь вы знаете, что
случилось со мною в юности и как я женился ка вашей матери, которую
сегодня похоронил. Хуан де Гарсиа сдержал свое слово.
- А все-таки странно, - проговорил Джеффри, - что после стольких лет
он убил нашу мать. Ведь, по вашим словам, он был когда-то в нее влюблен.
Право же, ни один злодей не сделал бы такого!
- Удивляться тут нечему, - ответил отец. - Мы не знаем, о чем они
говорили, прежде чем он ее заколол. Ясно только одно: когда он крикнул
Томасу, что хотел бы посмотреть, сколько правды в предсказаниях, он имел в
виду какие-то слова вашей матери. И потом - много лет назад де Гарсиа
поклялся, что либо она пойдет за ним, либо он ее убьет. Твоя мать была еще
красива, Джеффри, и, возможно, он предложил ей на выбор - бежать с ним или
умереть. А о большем, сын мой, и не старайся узнать...
Тут мой отец закрыл лицо руками и разразился душераздирающими
рыданиями.
- Почему же вы не рассказали нам все это раньше, отец? - спросил я,
когда снова мог заговорить. - Тогда на земле уже сейчас было бы одним
негодяем меньше и мне бы не пришлось отправляться в далекий путь.
Я даже не представлял себе, каким этот путь окажется далеким!

6. ПРОЩАЙ, ЛЮБИМАЯ!
Через двенадцать дней после похорон матери и после того, как отец
рассказал нам историю своей женитьбы, я уже был готов отправиться на
поиски. По счастью, в Ярмутском порту оказался корабль, отплывавший в
Кадис. Это судно водоизмещением в сто тонн носило имя "Авантюристка", Оно
шло с грузом сукна и прочих английских товаров, рассчитывая вернуться с
вином и тисовыми палками для луков.
Отец заплатил за мой проезд на судне и, кроме того, дал мне пятьдесят
фунтов золотом. Взять с собой больше я не рискнул, но отец снабдил меня
также рекомендательными письмами от ярмутских купцов к их агентам в
Кадисе: в рекомендациях предписывалось выдать мне любую нужную сумму в
пределах ста пятидесяти английских фунтов и в дальнейшем оказывать
всяческое содействие.
"Авантюристка" отплывала третьего числа июня месяца. Вечером первого
я должен был выехать в Ярмут. Все мои вещи отправили заранее, и я уже
попрощался со всеми, кроме одного человека, как раз того, с кем мне больше
всего хотелось бы увидеться перед отъездом. Со дня нашего объяснения в
любви я видел Лили только на похоронах моей матери, но поговорить тогда мы
не смогли. Да и сейчас похоже было на то, что мне придется уехать, так и
не сказав ей на прощание ни одного слова, ибо сквайр Бозард велел
предупредить, что если я посмею приблизиться к его дому, слуги выставят
меня за дверь, а я не желал подвергаться подобному позору.
Тяжко мне было отправляться в столь дальние края, откуда я мог и не
вернуться, даже не сказав любимой последнего "прости".
Не зная, как мне поступить, я обратился со своим горем к отцу,
рассказал ему обо всем и попросил помочь.
- Я уезжаю, чтобы отомстить за нашу общую утрату, - сказал я. - Может
быть, мне придется расстаться с жизнью ради чести нашего имени. Помогите
же мне теперь, отец!
- Мой сосед Бозард, - ответил отец, - прочит дочку за твоего брата
Джеффри, а не за тебя, Томас. Своим добром каждый волен распоряжаться как
хочет. Однако сегодня я тебе помогу, если сумею. Надеюсь, что меня-то он
не выставят за порог! Прикажи оседлать коней: поедем к Бозарду вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22