Кроме того, где бы ты ни был, де хули веру чужой страны, не
насмехайся над ее обычаями и не нарушай их, иначе ты узнаешь, как жестоки
бывают люди, когда думают, что это угодно их богам, - это я испытал на
себе!
Я ответил, что не забуду его советов, и в действительности позднее
они избавили меня от многих неприятностей. Затем отец обнял меня,
благословил, и мы расстались.
Больше я его уже не увидел. Несмотря на то, что отец мой был еще
далеко не стар, примерно через год после моего отъезда он скончался.
Сердечный приступ застиг его в тот момент, когда однажды после воскресной
службы он стоял в приделе дитчингемской церкви близ алтаря, размышляя над
прахом моей матери. Так он умер, оставив моему брату все свои земли и
состояние. Упокой, господи, его душу! Отец был чистосердечным человеком,
но любил мою мать слишком сильно, чтобы широко смотреть на жизнь и всегда
быть справедливым. Подобная любовь, естественная лишь для женщин, может
превратиться в нечто сходное с обыкновенным эгоизмом и заставить того, кто
ею одержим, относиться с безразличием ко всему остальному. По сравнению с
матерью дети были для моего отца ничто, и он охотно отдал бы нас всех,
лишь бы вернуть ей жизнь. Но в конечном счете это был благородный
недостаток, потому что отец в своей страсти о себе совершенно не думал и
заплатил за любовь дорогой ценой.
О том, как мы доплыли до Кадиса, куда, по слухам, направился корабль
де Гарсиа, рассказывать почти нечего. В Бискайском заливе поднялся
встречный ветер и отнес нас к гавани города Лиссабона, где мы и укрылись.
Но в конечном счете мы благополучно достигли Кадиса, проведя в море сорок
дней.

7. АНДРЕС ДЕ ФОНСЕКА
Теперь я должен рассказать обо всем, что приключилось со мной за тот
год с лишним, который я провел в Испании. Однако я буду краток, ибо если
начну вспоминать все подробности, то, наверное, скончаюсь сам, так и не
успев окончить свою повесть.
Прежде всего я направился вверх по Гвадалквивиру к Севилье. Красотами
этого древнего мавританского города восторгались многие путешественники, и
я не буду на них останавливаться, потому что мне предстоит рассказ о таких
землях, где еще не бывал ни один из вернувшихся в Англию смельчаков.
Итак, буду краток. Я подумал о том, что мне, наверное, придется
задержаться на некоторое время в Севилье и, не желая привлекать внимания,
а также для того, чтобы избежать лишних расходов, решил заняться своим
прежним делом, то есть продолжить изучение медицины. Для этого я обратился
к торговым агентам английской компании, которые должны были мне помочь, я
раздобыл у них рекомендательные письма к севильским врачам. В них по моей
просьбе я был представлен под именем Диего д'Айла, либо не хотел, чтобы
все знали, что я англичанин. С виду я и не был похож на британца, как уже
говорилось, внешность у меня была самая что ни на есть испанская, и
подвести могла только моя речь. Но и это затруднение уменьшалось с каждым
днем. Зная язык с детства от матери, я не упускал ни единой возможности
усовершенствоваться в чтении и в разговоре, и уже через полгода в
совершенстве овладел кастильским наречием, так что лишь едва заметный
акцент отличал меня от настоящего испанца. Изучение языков мне вообще
давалось легко.
По прибытии в Севилью я оставил свои вещи в одной из наиболее
скромных гостиниц и немедленно отправился, чтобы вручить свое
рекомендательное письмо известному севильскому врачу, имя которого я
теперь уже позабыл. Этот врач имел прекрасный дом на широкой, обсаженной
чудесными деревьями улице Лас Пальмас, ж которой сходились другие
маленькие улочки. По одной из них я и пошел из своей гостиницы. Это был
узенький, тихий переулок; дома выходили на него замкнутыми с трех сторон
внутренними двориками, по-испански - патио. Шагая по переулку, я обратил
внимание на человека, сидевшего на табурете в тени у своего патио. Этот
маленький сухой старичок с удивительно умными и зоркими черными глазами
тотчас меня заприметил.
Дом знаменитого врача был расположен таким образом, что старичок его
видел, не вставая с места, и мог следить за всеми, кто входил или выходил
ив дверей, Отыскав этот дом, я снова вернулся в тихий переулочек и
принялся прогуливаться по нему взад и вперед, соображая, что мне сказать
врачу, и все это время старичок не спускал с меня своих проницательных
глаз. Наконец я приготовил свою речь и направился к дому врача, но только
для того, чтобы услышать, что тот куда-то вышел. Спросив, когда его можно
видеть, я повернулся и побрел по тому же узенькому переулку. Неторопливыми
шагами дошел я до того места, где сидел старичок, но когда я с ним
поравнялся, он уронил свою широкополую шляпу, которой обмахивался, прямо к
моим ногам, Я нагнулся, поднял ее с мостовой и протянул старичку.
- Премного вам благодарен, юноша! - проговорил он глубоким приятным
голосом. - Вы весьма любезны для иностранца.
- Откуда вы знаете, что я иностранец, сеньор? - спросил я, позабыв от
удивления об осторожности.
- Если бы я не догадался раньше, я бы узнал это сейчас, - ответил он
со спокойной улыбкой. - Ваша кастильская речь говорит сама за себя.
Я поклонился и хотел пройти мимо, когда он снова заговорил со мной:
- Вы куда-то спешите, мой юный друг? Не зайдете ли выпить со мной
стаканчик винца? Оно того стоит!
Я уже решил было отказаться, но вдруг подумал, что делать мне
совершенно нечего, а тут я, может быть, узнаю из его разговоров что-нибудь
полезное.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22