Именно это и произошло в данном случае, хотя я и не могу рассказать,
как в точности было дело. Испанец оказался умелым фехтовальщиком. Если бы
я был вооружен так же, как он, ему, несомненно, удалось бы со мной быстро
справиться. В те годы я не имел ни малейшего опыта в этом искусстве,
которое в Англии было почти совершенно неизвестно. Но когда он увидел
здоровенную палку, опускавшуюся на его голову, он забыл о своем
преимуществе и выставил руку, чтобы смягчить удар. Дубинка обрушилась на
тыльную часть его кисти. От удара шпага вылетела и упала в траву. Однако я
уже не мог уняться, потому что вся кровь во мне кипела. Следующий удар
пришелся испанцу по губам: он выбил ему зуб и свалил его на землю. Затем я
схватил его за ногу и принялся беспощадно молотить куда попало, стараясь
только не попасть по голове, ибо теперь, когда я одержал верх, мне уже не
хотелось убивать негодяя.
Так я колотил его до тех пор, пока у меня не устали руки. После этого
я принялся пинать его ногами, а он все время корчился, как змея с
перебитым хребтом, и изрыгал сквозь зубы ужасные проклятия. Однако он ни
разу не вскрикнул и не попросил пощады. Наконец я утихомирился и стал
разглядывать своего противника. Воистину он был хорош - весь в ссадинах,
синяках и дорожной пыли. Сейчас вряд ли кто-нибудь узнал бы в нем изящного
кавалера, которого я встретил менее пяти минут назад. Теперь он лежал
передо мной на спине поперек тропинки и смотрел на меня злобными главами,
взгляд которых был отвратительнее всех его кровоподтеков.
- Ну как, мой испанский сеньор, получил по заслугам? - спросил я. -
Не знаю, что меня удерживает, а следовало бы разделаться с тобой точно так
же, как ты хотел поступить со мной, хотя я тебя и не трогал!
С этими словами я поднял его шпагу и приставил острие к его горлу.
- Коли, проклятый выродок! - прохрипел испанец. - Лучше умереть, чем
жить после такого позора!
- О нет! - ответил я. - Я не какой-нибудь чужеземный убийца.
Безоружных я не убиваю. Тебе придется ответить за все перед судом. Для
таких, как ты, у наших палачей всегда есть в запасе веревка.
- В таком случае тебе придется тащить меня в суд на себе, - прохрипел
он и закрыл глаза, словно потеряв сознание. По-видимому, с ним
действительно случился обморок.
В тот момент, когда я стоял и раздумывал, что мне дальше делать с
этим мерзавцем, взгляд мой случайно упал на просвет в живой изгороди, и
там, среди рабсвеллских дубов, в каких-нибудь трехстах ярдах от меня вдруг
мелькнуло знакомое белое платьице. Мне показалось, что его обладательница
удаляется в сторону мостика вблизи водопоя, словно наскучив ждать того,
кто слишком запоздал. Тогда я подумал, что если потащу этого человека в
деревенскую каталажку или в какое-нибудь другое надежное место, мне уже не
удастся сегодня встретиться с моей любимой, а когда еще выпадет такой
случай - бог весть! Нет, я вовсе не собирался терять час беседы с Лили
ради сведения счетов со всеми не в меру воинственными чужеземцами. К тому
же этот и без того получил уже хороший урок за свою наглость. Я подумал,
что он и так никуда не денется, пока я улажу мои любовные дела, а если он
сам не захочет меня подождать, то я найду способ его к этому принудить.
Конь испанца пощипывал траву шагах в двадцати от меня. Я подошел к
нему, отцепил поводья и как можно крепче привязал чужеземца к стоявшему
поодаль от дороги дереву.
- Подожди меня здесь, пока я не освобожусь, - проговорил я. - Потом я
с тобой разделаюсь.
Но когда я повернулся и начал удаляться, в душу мою закралось
сомнение. Я снова вспомнил страх матери и поспешный отъезд отца в Ярмут
из-за какого-то испанца. А сегодня испанец появляется в Дитчингеме и, едва
узнав мое имя, набрасывается на меня как бешеный, пытаясь убить. Может
быть, это и есть тот самый человек, которого так боялась моя мать?
Правильно ли я сделал, оставив его без присмотра только ради того, чтобы
встретиться со своей милой? В глубине души я чувствовал, что совершаю
ошибку, однако страсть моя была так глубока, а сердце влекло меня с такой
неудержимой силой к девушке в белом платьице, мелькавшем среди деревьев
парка, что я позабыл все свои опасения.
Если бы я вернулся, насколько бы это было лучше и для меня я для тех,
кого в то время еще не было на свете! Тогда они не познали бы ужаса
смерти, а я не вкусил бы тоску изгнания, горечь рабства и муки отчаяния на
жертвенном алтаре.

4. ТОМАС ПРИЗНАЕТСЯ В ЛЮБВИ
Итак, я привязал испанца как можно надежнее спиной к дереву, стянув
ему руки позади ствола, взял его шпагу и бросился со всех ног вслед за
Лили. Подоспел я вовремя, потому что еще минута - и она бы уже свернула на
дорогу, которая ведет мимо водопоя к мостику и дальше через парк на холме
выходит прямо к дому сквайра.
Заслышав мои шаги, Лили обернулась, чтобы поздороваться со мной, или,
вернее, чтобы посмотреть, кто это за нею бежит. Озаренная вечерним светом,
она стояла с охапкой цветущих ветвей боярышника в руках, и при виде ее
сердце мое забилось с бешеной силой. Никогда еще она не казалась мне более
прекрасной, чем в тот миг, когда остановилась вот так, в белом платье, с
полупритворным удивлением на лице и в глубине серых глаз, с бликами солнца
из прядях каштановых волос, выбившихся из-под маленького чепчика.
Лили не походила на круглощеких деревенских девчонок, вся краса
которых заключается в их молодости и здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22