Несмотря на предупреждение, Алекс все же получил щедрый мазок пасты по основанию языка, моментально ставшего не менее омертвелым, чем отрубленный говяжий язык на колоде мясника.
Наконечник понемногу продвигался по тесной дорожке боли вдоль его гортани. Алекс почувствовал, как мясистый клапан в его грудной клетке запрыгал и захлопал, когда трубка прикоснулась к нему и проникла дальше. Затем наступило онемение, и огромное ядро плоти позади его сердца попросту потеряло способность чувствовать, обратилось в ничто, словно вынутая фабричным механизмом сердцевина яблока.
Его глаза наполнились слезами. Он скорее слышал, чем видел, как доктор Мираби прикоснулся к кранам. Затем пришел жар.
Он никогда не знал, что кровь такая горячая. Жидкость была теплее, чем кровь, и гораздо, гораздо более плотная, словно расплавленный до сметанообразного состояния вспененный свинец. Он видел, как жидкость по трубке перетекает в него. Она была химического зеленовато-голубого цвета.
– Дышите! – прокричал доктор Мираби. Алекс напрягся, пытаясь глотнуть воздуха. Странная раскатистая отрыжка вырвалась откуда-то из глубины его глотки, похожая на кваканье чудовищно огромной лягушки. На мгновение ему захотелось рассмеяться; его диафрагма дрогнула в тщетном усилии справиться с тяжестью жидкости внутри и затем успокоилась.
– El niсo tiene un bulto en la garganta, – спокойно, в разговорной манере, сказала Консепсьон. Она положила руку в латексовой перчатке ему на лоб. – Muy doloroso. У мальчика опухоль в гортани… Бедняжка (исп.).


– Poco a poco, Понемногу (исп.).

– сказал доктор Мираби, делая ей знак.
Привод под столом зашелестел вновь, и Алекс еще немного приподнялся. Жидкость перекатывалась внутри него с распирающей кишки инерцией обеда из девяти блюд. Воздух короткими выдохами вырывался из его сжатых губ, к верхнему небу поднялась горячая вязкая пена.
– Хорошо, – сказал доктор Мираби. – Дышите! Алекс попробовал еще раз, выпучив глаза. В спине что-то отчетливо хрустнуло, и он почувствовал, как из него вырвалась еще пара огромных пузырей воздуха – вонючих древних пузырей, словно поднявшихся со дна Ла Бреа. Ла Бреа (исп. la brea «смола») – знаменитые смоляные ямы в Лос-Анджелесе, Калифорния, где природный битум просачивается на поверхность из подземного бассейна. Извлеченные оттуда скелеты животных последнего ледникового периода составляют крупнейшую в мире коллекцию подобного рода, которая выставлена в краевом музее Лос-Анджелеса.


Затем кислород неожиданно ударил ему в мозг. Оргазмический румянец разлился по его шее, по щекам. На один блаженный момент он забыл, что значит быть больным. Он чувствовал себя превосходно. Он чувствовал себя свободным! Он больше не ощущал скованности. Он был совершенно уверен, что сейчас умрет.
Он хотел заговорить, пролепетать что-то – может быть, слова благодарности, или последнее пожелание, или восторженно крикнуть, прося еще, – но не смог издать ни звука. Его легкие были словно две отливки из гипса и костяной муки. Каждое – до краев наполнено горячей жидкой резиной. Его мускулы спазмировались вокруг этих упругих мешков с жидкостью, словно кулаки, сжимающие два теннисных мячика, в ушах загремело, и все вокруг покрыла тьма. Внезапно он услышал напряженное биение своего сердца: «туп-туп, туп-туп»; каждое судорожное сжатие желудочков проходило сквозь его наполненные жидкостью легкие с гулкой подводной четкостью.
А потом остановилось и биение.

Вечером десятого мая Джейн Унгер произвела разведку под предлогом покупки героина. Она провела полчаса в очереди перед клиникой вместе с несчастными хрипящими и сипящими янки с той стороны границы. Покупатели, стоявшие в этой очереди, были самыми убогими, самыми жуткими, самыми отчаявшимися людьми, каких она когда-либо видела, если не считать настоящих преступников.
Как выглядят настоящие преступники, Джейн было известно, поскольку обширная сеть техасских тюрем некоторое время назад была освобождена от уголовников и переделана в медицинские карантинные центры и аварийные погодные убежища. Прежние же обитатели техасского гулага контролировались теперь программным обеспечением. Условно освобожденные преступники в своих защищенных от взлома электронных браслетах вряд ли смогли бы добраться до Нуэво-Ларедо, поскольку правительственная программа слежения остановила бы их еще на том берегу Рио-Гранде.
Ни у одного человека в очереди перед клиникой браслетов не было, но все они явно принадлежали к типу людей, у которых наверняка имеется множество хороших друзей с браслетами.
Все без исключения покупатели-американцы носили зловещего вида респираторы – очевидно, из опасения подцепить инфекцию. Или чтобы не распространять те инфекции, которые у них уже были. Или, возможно, просто чтобы скрыть свою личность при покупке наркотиков.
На более пожилых покупателях были простые рифленые антисептические респираторы белого цвета. Те, кто помоложе, скрывались под причудливыми бугристыми масками на ремнях, художественно разрисованных яркими красками.
Очередь американцев неуклонно ползла вперед при содействии пары мексиканских копов, не дававших местным уличным жуликам приближаться к платящей клиентуре. Джейн терпеливо, шаг за шагом, поднялась по ступеням клиники, прошла через двойные двери и наконец оказалась перед зарешеченным пуленепробиваемым окошком аптеки.
Здесь она обнаружила, что клиника вовсе не продает «коричневый мексиканский героин». Судя по всему, у них на складе вообще не было «героина», ввиду небольшого спроса на эту легендарную субстанцию в среде людей, страдающих респираторными заболеваниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124