что-то вроде голубого муарового шелка с плоскими пластиковыми планками, наполовину запаянными в ткань. Пластик был пронизан сетью волосяных проволочных жилок.
Двое бригадиров с такой любовной гордостью собирали свой змей, что Алекс был тронут. У него даже мелькнула мысль, что их бы надо сфотографировать: они были словно аборигены, исполняющие какой-нибудь замысловатый экзотический танец.
После того как они воткнули, и защелкнули, и заклинили на нужных местах разнообразные брусья и шпангоуты воздушного змея, он оказался около двух метров в ширину. Марте пришлось удерживать его обеими руками – не из-за веса, который был ничтожен, а из-за нетерпения, с которым он порывался поймать ветер.
Затем Сарыч размотал кабель. Трос змея очень напоминал старомодный провод кабельного телевидения.
Сарыч пристегнул двойные оттяжки змея к специальному кольцу на конце кабеля и затем осторожно ввернул разъем, которым он кончался, в гнездо посередине одного из полых брусьев. Змей тут же встрепенулся, наполняясь призрачной жизнью и вздрагивая, словно испуганный птеродактиль.
– Эй! – заорал Сарыч. – Ты что, не тестировала этого ублюдка?
– Просто какой-то глюк при загрузке! – прокричала Марта, борясь со змеем и скользя туфлями в пыли. – Вырубай питание!
Сарыч прыгнул к задним дверцам грузовика и нажал несколько клавиш на ноутбуке. Змей снова лишился жизни.
– Интеллектуальная ткань, – пояснила Марта, встряхивая змея со смесью нежности и раздражения. – До того интеллектуальная, что ее иногда клинит. Однако подъемный потенциал у него просто беспредельный.
– Отличная машина, – подтвердил Сарыч, перезагрузив змея и терпеливо наблюдая за разворачивающейся на экране процедурой запуска. – В тихую погоду его можно поднять восходящим потоком над лагерной кухней.
Внезапно змей снова возродился к жизни; его ткань зазвенела, как кожа на барабане.
– Вот это уже больше похоже на правду, – одобрительно сказала Марта.
Она понесла змея прочь, подставляя его легкому ветерку. Сарыч прикрепил барабан с кабелем к заднему бамперу фургона и подождал, пока Марта вытянет трос на дюжину метров.
– Пошел! – заорал Сарыч.
Марта сильным броском зашвырнула огромного змея вверх, и он взмыл в небо.
Змей понемногу вытравливал трос на катушке, самостоятельно корректируя ее разматывание, пока не поймал более сильный ветер. После этого он начал быстро набирать высоту, двигаясь с выверенной скоростью, постоянно виляя то вправо, то влево, но неуклонно поднимаясь вверх серией аккуратных воздушных полупарабол.
– Интеллектуальная ткань, – проговорил Алекс, помимо воли впечатленный. – Очень круто… и сколько мегов она весит?
– О, каких-нибудь пару сотен, – скромно ответил Сарыч. – Чтобы запустить змея, много не надо.
Тем временем Марта взяла на себя взлом цементного бункера возле вышки. Приземистый, лишенный окон бункер выглядел практически несокрушимым, что в этой пустынной местности являлось производственной необходимостью. Алекс до сих пор еще ни разу не встречался со взломщиками зданий; ходили слухи, что все их основные банды были безжалостно выслежены и уничтожены массированными облавами техасских рейнджеров. Тем не менее он был уверен, что кое-кто из взломщиков еще оставался на свободе: грабители, мародеры, собиратели всяческого хлама, сумасшедшие экстремалыцики-любители из больших городов. Как правило, они предпочитали передвигаться группами.
Марта установила, что вышка связи принадлежала какому-то банку – это была ячейка для перевода электронных фондов, и тот факт, что она находилась здесь, в глуши, свидетельствовал о том, что переводимые фонды вряд ли были полностью санкционированы государством. Затем Марта взялась за утомительный, но в целом автоматизированный процесс вычисления, каким именно образом можно использовать ячейку бесплатно. Почти все сетевые системы имеют механизмы дипломатического распознавания других сетевых систем, особенно работающие в сфере коммунального обслуживания. Введя надлежащую последовательность запросов и прикрывшись соответствующим сетевым именем, всегда можно получить свободный доступ более или менее высокой степени.
Сарыч тем временем вытаскивал из фургона свои орнитоптеры. Это были беспилотные летательные аппараты с крыльями, полыми костями, изящными сочленениями из пенометалла и шкурой, набранной из отдельных черных пластиковых «перьев». На расстоянии они вполне могли сойти за тройку настоящих сарычей – если не обращать внимания на их тонкие выдвижные антенны и голые, поблескивающие металлом головы с бинокулярными видеокамерами, расставленными на ширину человеческих глаз.
Для того чтобы обеспечить полет крылатых машин, требовалась немалая компьютерная поддержка. Подобно живым сарычам, орнитоптеры проводили большую часть времени в пассивном планировании, скользя по воздуху с распростертыми крыльями; алгоритмические чипы в их нашпигованных проводами утробах при этом дремали и лишь подсасывали энергию. Однако стоило им наткнуться в воздухе на турбулентное движение, как орнитоптеры мгновенно оживали, развивая скорость на порядок большую, чем у настоящих птиц. Хрупкие и изящные на вид, это все же были машины, вскормленные военными технологиями.
С легкостью, говорящей о долгой практике, Сарыч зацепил грудную кость первого орнитоптера зазубренным концом длинной метательной палки. Пригладив назад перья на крыльях машины, он побежал через верхушку холма, делая длинные прыжки, словно метатель дротика, и, наконец, хлестким движением обеих рук из-за плеча запустил машину в небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124