Он наклонился вперед и сузил глаза, и абсолютно честно
- потому что он неистово ненавидел все, что отказывалось подчиняться его
пониманию - он послал импульс снова.
- Нет!
Вещь реагировала этим беззвучным криком, как если бы он уколол ее
горячей булавкой.
Он был, конечно, достаточно знаком с явлением пьезоэлектричества,
когда кристалл кварца или сегнетовой соли создавал небольшой потенциал при
сдавливании, или слегка изменял свои размеры, когда через него пропускали
электрический ток. Здесь было нечто аналогичное, хотя камень и не был
истинным кристаллом. Его мысль-импульс очевидно вызвала реакцию камня на
"частотах" мыслей.
Он задумался.
Существовало неестественное дерево и оно было связано каким-то
образом с находившимся в земле на расстоянии пятидесяти футов камнем;
потому что когда пламя приблизилось к камню, дерево задрожало. Когда он
стегнул камень пламенем своей ненависти, он отреагировал.
Может быть камень построил то дерево, используя первое как модель? Но
как? Как?
- Какая разница как, - пробормотал он. Со временем он это выяснит. Он
мог причинить боль этой вещи. Законы и наказание причиняют боль; угнетение
причиняет боль; власть - это способность причинять боль. Этот
фантастический предмет сделает все, что он от него потребует, иначе он
запорет его до смерти.
Он схватил нож и выбежал на улицу. При свете ущербной луны он выкопал
побег базилика, который рос возле старой конюшни, и посадил его в банку от
кофе. В такую же банку он насыпал земли. Занеся их в дом, он положил
камень во вторую банку.
Он сел за стол и успокоился, собираясь с силой. Он знал, что он
обладает необычной властью над своими собственным умом; в чем-то он был
похож на "человека-змею", который может заставить мышцу плеча или бедра
или части руки, вздрагивать и дрожать отдельно. Он настраивал свой мозг,
как настраивают электронный прибор. Он направил свою умственную энергию на
особую "длину волны", которая причиняла боль камню, и внезапно, резко,
изрыгнул ее.
Снова и снова он наносил удары по кристаллу. Затем он дал ему
передохнуть, пока он пытался внести в жестокие психические удары
определенные команды указания. Он зрительно представил себе поникший
стебель базилика во второй банке.
Вырасти его.
Скопируй тот.
Сделай еще один.
Вырасти его.
Вновь и вновь он хлестал камень этим приказом. Он чуть ли не
буквально слышал, как тот хнычет. Однажды он различил, глубоко в своем
сознании, калейдоскопическое мелькание впечатлений - дуб, огонь, черная
полная звезд пустота, треугольник, вырезанный на коре. Это продолжалось
очень ненадолго, и ничего подобного не повторялось долгое время, но Монетр
был уверен, что впечатления исходили от камня; что он протестовал против
чего-то.
Он сдался; он чувствовал, как он капитулирует. Он еще пару раз ударил
его дубинкой на всякий случай, и лег спать.
Утром у него было два растения базилика. Но одно было поддельным.

Карнавальная жизнь шла своим чередом, новый сезон почти без перерыва
продолжал предыдущий. В предстоящие годы для Горти было три вещи. Это были
свое место, Зина и свет с тенью.
После того, как Людоед вылечил его - "ее" - руку и появилась розовая
ткань шрама, новая лилипутка была принята. Возможно чувствовалось желание,
восторженное искреннее стремление стать частью этой жизни и приносить
настоящую пользу, а возможно это была беспечность со стороны Людоеда, но
Горти остался.
В жизни карнавала дурачки и подсобные рабочие, зазывалы и их
подручные, танцоры и пожиратели огня, и люди-змеи, и механики
аттракционов, люди работающие на виду и в тени, имеют нечто общее,
стирающие различия цвета кожи, пола, расы и возраста. Они все были
карнавальщиками, заинтересованными в том, чтобы собирать чаевые и тратить
их - собрать толпу и убедить ее пройти мимо билетера - для этого и только
для этого они работали. И Горти был частью этого.
Голос Горти был частью Зины в их выступлении, которое было после
выступления Бетси и Берты, еще одно пары сестричек общим весом в семьсот
фунтов. Обозначенные в афише как Маленькие Сестрички, Зина и Малышка
выходили после шумного бурлеска предыдущего выступления и начинали свое
собственное, умное выступление с песнями и танцами, которое заканчивалось
удивительным пением - гармоничным йодлем. Голос Малышки был чистым и
ясным, и сплетался как звуки органа с глубоким контральто Зины. Они также
работали в детской деревне, миниатюрном городке со своей собственной
пожарной станцией, муниципалитетом, и ресторанами - все детских размеров;
взрослых туда не пускали. Малышка подавала слабый чай и печенье
большеглазым веснушчатым детям на деревенских ярмарках, и чувствовал себя
частью их восхищения и частью их веры в этот волшебный город. Часть...
часть... это была глубоко волнующая тема всего, что Малышка делала;
Малышка была частью Горти, а Горти был частью мира, впервые в своей жизни.
Их сорок грузовиков покружили среди Скалистых гор и вытянувшись вдоль
Пенсильванской магистрали вползли затем на Ярмарку в Оттаве и смешались с
Четвертой Всемирной Выставкой. Однажды, когда ему было десять, Горти
помогал гигантской Бетси родить ребенка, и считал это нормальным, потому
что это в такой большой степени было частью предсказуемой и
непредсказуемой жизни с карнавалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57