- Это вопрос, рассмотрением которого может заняться суд. Суд по
рассмотрению дел о наследстве, кстати.
Он мог лишить ее работы. Может быть он мог лишить ее денег, а вместе
с ними Бобби карьеры. Альтернативой... да, она могла ждать этого сейчас.
Она оказалась абсолютно права.
- С тех пор как умерла моя дорогая супруга - (Она помнила его дорогую
супругу. Жестокое пустоголовую существо, у которой мозгов хватало только
для того, чтобы потакать его эго до того, как он стал судьей, ничего
большего), - я очень одинокий человек Мисс Хэллоувелл. Я никогда не
встречал никого похожего на вас. У вас есть красота и вы умеете быть
умной. Вы можете далеко пойти. Я бы хотел лучше с вами познакомиться, -
жеманно улыбнулся он.
"Через мой труп"
- Да, - сказала она глупо, оцепенев от отвращения и страха.
Он подчеркнул это.
- Такая милая девушка, как вы, с такой хорошей работой, с таким
лакомым кусочком, который вы получите, если ничего не случится. - Он
нагнулся вперед. - Я собираюсь отныне называть вас Кей. Я уверен, что мы
понимаем друг друга.
- Нет!
Она сказала это, потому что она поняла, а не потому что не поняла.
Он предпочел истолковать это по-своему.
- Ну тогда я с удовольствием объясню подробнее, - хихикнул он. -
Скажем сегодня вечером. Довольно поздно вечером. Человек в моем положении
не может... э... позволять себе легкие фантазии там, где ярким свет.
Кей ничего не сказала.
- Есть одно маленькое местечко, - хихикнул судья, - которое
называется Клуб Немо, на Оук Стрит. Знаете его?
- Мне кажется, что я - замечала его, - сказала она с трудом.
- В час, - сказал он бодро. Он встал и склонился над ней. От него
пахло прокисшей водой после бритья.
- Я не люблю не спать допоздна без причины. Я уверен, что вы будете
там.
Ее мысли прыгали. Она была в бешенстве и она была испугана, этих двух
эмоций она избегала годами. Ей хотелось сделать несколько вещей. Во-первых
ей хотелось закричать, и избавиться от своего завтрака там же и теперь же.
Ей хотелось сказать ему о нем пару слов. Ей хотелось ворваться в офис
Мистера Хартфорда и узнать входит ли то-то и то-то в ее обязанности
стенографистки.
Но был Бобби, и он был очень близок к карьере. Она знала как это,
быть вынужденными бросить все на финишной прямой. И бедный, беспокойный,
взволнованный мистер Хартфорд; он не хотел сделать ничего плохого, но он
не будут знать, как справиться с такой ситуацией. И еще одна вещь, вещь, о
которой судья очевидно не подозревал - ее проверенная способность
приземляться на лапы.
Поэтому вместо того, чтобы сделать все те вещи, которые ей хотелось
сделать, она застенчиво улыбнулась и сказала:
- Посмотрим.
- Посмотрим друг на друга, - поправил он. - Мы будем часто видеться
друг с другом.
Она снова почувствовала этот влажный взгляд у себя на затылке пока он
уходил, почувствовала его у себя под руками.
У него на столе зажглась лампочка.
- Мистер Хартфорд примет вас сейчас, Судья Блуэтт, - сказала она.
Он ущипнул ее за щеку.
- Ты можешь называть меня Арманд, - прошептал он. - Когда мы одни,
конечно.

Он был там, когда она пришла. Она опоздала - всего на несколько
минут, но они дорого стоили. Они были минутами добавленными к часам
кипящей ненависти, отвращения и страха, через которые она прошла после
жеманного ухода судьи из офиса Хартфорда в то утро.
Она стояла минуту у самого входа в клуб. Он был спокойным -
приглушенный свет, спокойные цвета, тихая музыка, которую играл оркестр из
трех исполнителей. Посетителей было очень мало и только один, которого она
знала. Она заметила седые волосы в углу, противоположном углу с эстрадой
для оркестра за находившемся в тени столиком. Она пошла туда больше
потому, что она знала, что он выберет такое место, чем потому что она
узнала его.
Он встал и отодвинул ей стул.
- Я знал, что вы придете.
"А как бы я могла этого избежать, ты жаба?"
- Конечно я пришла, - сказала она. - Мне жаль, что вам пришлось
подождать.
- Я рад, что вам жаль. Мне пришлось бы заставить вас пожалеть, если
бы это было не так. - Он засмеялся, когда говорил это, и этот смех только
подчеркнул удовольствие, которое он чувствовал при этой мысли. Он провел
тыльной стороной ладони по ее предплечью, оставив новое пятно гусиной
кожи. - Кей. Красивая маленькая Кей, - простонал он. - Я должен сказать
тебе кое-что. Мне действительно пришлось оказать давление на тебя сегодня
утром.
"Не может быть!"
- Да? - спросила она.
- Вы должны были понять это. Ну, я хочу, чтобы вы знали прямо сейчас,
что я ничего этого не имел ввиду - кроме того, что я так одинок. Люди не
понимают, что я не только судья, я еще и мужчина.
"В таком случае я одна из этих людей".
Она улыбнулась ему. Это был очень сложный процесс. Он включил тот
факт, что во время этой убедительной, полной жалости к себе речи его голос
стал подвывать, а черты его лица вытянулись вниз и стали похожи на морду
спаниеля. Она прикрыла глаза, чтобы избавиться от этого образа и получила
такую удивительную копию скорбной собачьей головы над его воротником, что
ей вспомнилась когда-то услышанная фраза:
- Он такой потому, что в детстве его постоянно беспокоил лай матери.
Отсюда улыбка. Он неправильно истолковал ее и взгляд, который ее
сопровождал и снова погладил ее руки. Ее улыбка исчезла, хотя она все еще
показывала зубы.
- Я вот что хочу сказать, - ворковал он, - я просто хочу, чтобы вы
любили меня ради меня самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57