Я думаю, что ты верила, действительно верила, что ты человек
- до сегодняшнего дня, когда тебе пришлось посмотреть правде в глаза.
- Итак ты посмотрела правде в лицо, и ты умерла.
- Ты полна музыки и смеха и слез и страсти, как настоящая женщина. Ты
умеешь делиться и ты знаешь как это, быть _с _к_е_м_-_т_о_.
- Зина, Зина, кристалл видел действительно прекрасный сон, когда он
создавал тебя!
"Почему он не закончил свой сон?"
- Почему они не заканчивают то, что начинают? Почему эти наброски без
картин, эти аккорды без мелодии, эти пьесы оборванные на кульминации
второго акта?
"Подожди! Шшш!.. Зи! Не говори ничего..."
- А должна ли быть картина для каждого наброска? Надо ли сочинять
симфонию на каждую тему? Подожди, Зи... У меня в голове одна умная
мысль...
- Она идет прямо от тебя. Помнишь все, чему ты меня учила - книги,
музыка, картины? Когда я покинул карнавал, у меня был Чайковский и Джанго
Рейнхарт; у меня был "Том Джонс, найденыш" и "1984". И когда я ушел, я
основывался на этих вещах. Я нашел новые красоты. Сейчас у меня есть
Барток и Жан-Карло Менотти, "Наука и психика" и "Сад Плинка". Ты
понимаешь, что я имею в виду, дорогая? Новые красоты... вещи, о которых я
и не мечтал раньше.
- Зина, я не знаю большая это или малая часть жизни кристаллов, но у
них есть искусство. Когда они молодые - по мере взросления - они пробуют
свои навыки в копировании. А когда они спариваются (если это спаривание)
они создают что-то новое. Вместо копирования они берутся за живую вещь и
строят из нее, клетка за клеткой, красоту своего собственного изобретения.
- Я собираюсь показать им новую красоту. Я собираюсь указать им новое
направление - нечто, о чем они никогда раньше не мечтали.
Горти встал и подошел к двери. Он опустил жалюзи и запер их, и закрыл
засов. Вернувшись к столу он сел и просмотрел все ящики. Из глубокого
ящика слева он вынул тяжелую шкатулку красного дерева открыл ее ключами
Людоеда, и достал планшеты с кристаллами. Он с любопытством рассматривал
их при свете настольной лампы. Не глядя на этикетки он собрал все
кристаллы в груду возле тела Зины и опустил свою голову на руки среди них.
Было довольно темно, горела только настольная лампа; совсем слабый свет
пробивался сквозь завешенные овальные окна трейлера.
Горти наклонился вперед и поцеловал гладкий, прохладный локоть.
- Оставайся пока здесь, - прошептал он. - Я сейчас вернусь, дорогая.
Он наклонил голову и закрыл глаза, и позволил своему сознанию
окунуться в темноту. Ощущение его присутствия в трейлере ускользнуло, и он
стал отрешенным, бродягой в темноте.
Снова другое чувство заменило его зрение, и снова он почувствовал
присутствие других существ. На этот раз он полностью осознал отсутствие
групповой атмосферы, кроме одной - нет трех пар на достаточно большом
расстоянии. А все остальные были отдельными, изолированными, не имеющими
ничего общего, каждый преследовал эзотерические, сложные линии мысли... не
мысли, но чего-то на нее похожего. Горти остро чувствовал разницу между
этими существами. Одно было сконцентрированным величием, достоинством и
покоем. Аура другого была подвижной и высокомерной, а еще одно глубоко
прятало странные, пульсирующие, тайные серии идей, которые захватили его,
хотя он и знал, что никогда их не поймет.
Самой странной вещью было то, что он, посторонний, не был чужаком
среди них. Везде на земле, входя в клуб, или в аудиторию, или в бассейн,
посторонние в какой-то степени понимали, что они здесь чужие. Но Горти
ничего подобного не чувствовал. Он также не чувствовал себя и частью
сообщества. И не чувствовал, что его игнорируют... Он знал, что они
заметили его. Они знали, что он наблюдает за ними. Он мог чувствовать это.
Никто здесь, как бы долго он с ними не оставался, не попытался общаться -
он был уверен в этом. И никто не будет избегать этого.
И внезапно он понял. Вся земная жизнь происходит и существует из
одной команды: Выживай! Человеческий мозг не может действовать ни на какой
другой основе.
У кристаллов была своя основа - и совершенно другая.
Горти почти понял ее, но не совсем. Такая же простая, как "выживай!",
это была концепция настолько отдаленная от всего, что он когда-либо слышал
или читал, что она ускользнула от него. По этому признаку он был уверен,
что они сочтут его послание сложным и интригующим.
Поэтому - он обратился к ним. Нет слов, чтобы передать то, что он
говорил. Он и не пользовался словами; вещь, которую он хотел сказать,
вышла одним мощным толчком глубокого описания. Содержащее каждую мысль,
которая спала в его сознании в течение двадцати лет, его книги и музыку,
его страхи и радости и удивления, и все его мотивы, это единое послание
распространилось среди кристаллов.
Оно рассказало о ее прекрасных белых зубах и ее музыкальном голосе.
Оно рассказало о том случае, когда она отослала Хадди, и о контуре ее
щеки, и о глубине чувства, которое скрывалось в ее глазах. Оно рассказало
о ее теле, и привело тысячу и один человеческий стандарт, по которому она
была красива. Оно рассказало о говорящих шуршащих аккордах на ее маленькой
гитаре, и ее щедром голосе, и об опасности, перед которой она стояла,
защищая вид жизни, от которого получил ее один из кристаллов. Оно
нарисовало ее безыскусную наготу оно оживило сдавленный, наполовину
спрятанный плач; уравновесило ее слезы звуками арпеджио ее смеха;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57