— Abi, scurra! 1
— Копенгаген горит,— пробормотал пришедший, пригнув голову к груди, и ветер унес его слова. Но как раз тогда, когда ученый собирался произнести подходящие к случаю латинские стихи и открыл было рот, струя ветра ворвалась в приоткрытую дверь и донесла до него обрывки слов пришельца. Еще раз Йоуну Мартейнссону удалось ошеломить Йоуна Гудмундссона.
— Что, что ты говоришь? — спросил он.
— Ничего. Я только сказал, что Копенгаген горит. Пожар в Копенгагене.
— Я знаю, что ты лжешь, негодяй, если только ты сам не поджег его,— сказал Гриндвикинг.
— Передай это Аурни от меня и скажи, что я хочу получить награду за то, что сообщил ему эту новость.
— Покажи сначала «Скальду», которую ты наверное продал шведам за водку.
В эту минуту на небе взвилось пламя. Пожар был где-то поблизости.
— Никакой водки,— сказал Йоун Мартейнссон.— Я замерз, стоя на валу и наблюдая. Было уже за полночь. Я заглянул в «Золотого льва» и спросил, нет ли там Аурни, но мне ответили, что сегодня ночью он собирался пить дома, ибо утром его увезли оттуда спящим.
Убирайся, мошенник! (лат.) — Если ты еще раз посмеешь связать имя моего господина и учителя с этим домом разврата, я позову городскую стражу,— сказал studiosus antiquitatum.
— Это, во всяком случае, не такой плохой дом, раз король только что поехал туда верхом на четырех лошадях, ты вряд ли видел лучшие места в Гриидавике,— сказал Йоун Мартейнссон.
— Король не ездит верхом на четырех лошадях, а ездит в карете, запряженной четверкой лошадей,— сказал Гриндвикиыг.— Тот, кто дурно отзывается о короле, получает восемьдесят плетей.
Отсветы пламени все еще горели на небосводе, а на западе можно было видеть крыши ближайших домов и колокольню церкви Божьей матери,— они резко вырисовывались в ночном мраке на темно-красном фоне тлеющего пепла.
Гриндвикинг осторожно закрыл дверь и повернул ключ. Но он пошел не к учителю, чтобы рассказать ему эту новость, а туда, где спал Йоун Хреггвидссон. Разбудив его, он попросил его немедленно встать и идти в сад следить за Йоуном Мартейнссоном, который поджег Копенгаген, а теперь хочет воспользоваться всеобщей суматохой, чтобы украсть книги у хозяина и цыплят у хозяйки. Он сказал крестьянину, что пламя достигло колокольни церкви Божьей матери.
Затем Гриндвикинг поднялся по лестнице и остановился у спальни асессора. Дверь была заперта. Он постучал несколько раз, но, поскольку никто не отозвался, он закричал в замочную скважину:
— Мой господин, мой господин, пришел Йоун Мартейнссон. Церковь Божьей матери в огне. Копенгаген горит.
Наконец ключ в двери повернулся, и дверь открылась. В спальне горел слабый свет. Арнэус стоял в двери сонный, но одетый. Он был небрит и без парика. Из спальни доносился запах вина и остывшего табачного дыма. Арнэус как бы издалека смотрел на человека, стоявшего в дверях, и, казалось, не слышал и не понимал, о чем тот говорит.
— Мой господин,— сказал его слуга еще раз,— Йоун Мартейнссон поджег город.
— Какое мне до этого дело,— низким голосом ответил Арнас Арнэус.
— Пожар в Копенгагене,— сказал Гриндвикинг.
— А это не очередная ложь Йоуиа Мартейыссона? Гриндвикинг не задумываясь ответил:
— Мой господин сам хорошо знает, что Йоун Мартейнссон никогда не лжет.
— Это как сказать,— ответил Арнас Арнэус.
— Зато я совершенно уверен в том, что он поджег город. Я сам видел красные отсветы за церковью Божьей матери. Я разбудил Йоуна Хреггвидссона и сказал ему, чтобы он следил за Йоуном Мартейнссоном.
— Прекрати свою болтовню о Йоуне Мартейнссоне,— сказал асессор, собираясь закрыть дверь.
— Книги, книги,— простонал фатьцетом Гриндвикинг и начал всхлипывать.— Во имя господа нашего Иисуса, драгоценные рукописи, жизнь Исландии.
— Книги,— сказал Арнэус,— какое тебе до них дело? Драгоценные рукописи, оставь их в покое.
— Они сгорят,— сказал Гриндвикинг.
— Вряд ли сегодня ночью,— сказал Арнас Арнэус— Разве ты не сказал, что видел пламя по ту сторону церкви Божьей матери?
— Но ветер дует с запада, мой господин. Не попытаться ли сейчас же перевезти самые дорогие книги через канал?
— «Скальда» попала к ворам,— сказал Арнас Арнэус.— Ценную книгу судьи я не взял, хотя мне предложили ее в подарок. Пусть боги решают. Я устал.
— Если огонь все же достигнет церкви Божьей матери, то оттуда до нас рукой подать,— сказал его слуга.
— Пусть горит церковь Божьей магери,— сказал Арнас Арнэус.— Иди в свою комнату и ложись спать.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пожар возник в девять часов вечера в среду в Западной Гавани, из-за неосторожного обращения ребенка со свечой. Пожарные быстро прибыли туда, но был сильный ветер, и огонь разгорался так быстро, что люди оказались беспомощными. В узких уличках огонь перекидывался с дома на дом. Вначале пожар распространялся в северном направлении — от вала к городу. Но около десяти часов ветер переменился, теперь он дул с севера и гнал огонь прямо в центр города по Вестергаде и Студиестрэде, и справиться с ним было уже не в человеческих силах. По непонятным причинам пожары вспыхнули теперь еще в нескольких местах. Так, например, ночью загорелась пивоварня на Нэррегаде, и этот новый пожар также быстро распространился в обе стороны, и чем больше он разгорался, тем труднее приходилось пожарным. Утром в четверг горели уже дома по обе стороны от Нэррегаде. Дул северо-западный ветер, и огонь добрался уже до центра города. Та огненная ветвь, которая полыхала на Вестергаде, превратила в пепел всю эту улицу и соседние с ней улицы вплоть до Старой площади. Примерно в то же время огонь достиг епископскою дома и оттуда перекинулся на церковь святого Петра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135